Моему ревнивцу посвящается

[eric-alan]

Автор постеснялся выставлять сие произведение, но так как я приставуч да и написано для меня - выставляю))
Автор:  de Shiko
Жанр: humor.
Персонажи: Алан Хамфриз, Эрик Слингби, Грелл Сатклифф, упоминается Уилльям Ти Спирс.
Пейринг: Эрик/Алан
Рейтинг: R
Дисклеймер: все персонажи - Тобосо Яна
Саммари: осторожно, очень ревнивый Алан решает проблему с соперником)
Статус: закончено
Размещение: если кому-то вдруг понадобится, то с разрешения Алана

Зачем Грелл Сатклифф пошел в тот кабинет? Что ему понадобилось от работников этого уютного, но совсем не романтичного по его мнению места в Департаменте? Почему он не решил свой вопрос у кого-нибудь еще? Таких подробностей он уже не помнил. Если говорить точнее, он не помнил ровным счетом ничего из прошедшего утра, вплоть до того момента, как дернул за ручку кабинета, принадлежащего Эрику Слингби и Алану Хамфризу. Нет, предварительно он, конечно, постучал, каким-то своим фирменным стуком, который он поставил себе на поток с прошлого вечера, и о котором, черт побери, уже должны были знать все!
Знали не все. Так уж получилось, что в ответ на стук, вместо язвительного совета, типа постучать себе по голове, раздался голос с многообещающими интонациями, который провозгласил:
- Входи, я жду тебя…
Стоит ли уточнять, что ждали за дверью далеко не Сатклиффа? Стаклиффа за этой дверью вообще никогда не ждали, наивно полагая, что инстинкт самосохранения еще не покинул его окончательно, вместе с логикой и здравым смыслом. Поэтому некоторое время Грелл лишь стоял, опешив от (кто бы мог подумать?) нерешительности с примесью восторженного вожделения. И прежде чем в него полетел дубовый табурет, мысленно расписал себе весь план действий по завоеванию новой крепости. Крепость же, будучи такой неприступной и грозной, внушающей одним своим внешним видом желание стать невидимкой, даже представить себе не могла, что отныне Уилльям Ти Спирс может работать и даже спать спокойно, потому что самая большая заноза в заднице ОНС уже наметила себе новую жертву.
Первая их встреча в тот день, как уже оговаривалось, завершилась тем, что Слингби, приправив свои действия парой-тройкой соленых выражений, попросту запустил в нагло пялящегося на него извращенца первый тяжелый предмет, который подвернулся ему под руку, надеясь, что сила, которую он приложил к предмету, оторвет нежданному посетителю голову. Голова в свою очередь, к сожалению, осталась на месте и угрожающе облизнувшись, скрылась с приложением к ней за вышеупомянутой дверью.
Что и говорить, день этот начался не очень, для Эрика, отвыкшего спать в одиночестве, но совершившего этот подвиг в минувшую ночь, из-за ночного дежурства напарника. Для Сатклиффа же день начался очень даже «очень». Вылетев из кабинета в сопровождении тяжелого предмета меблировки, Грелл захлопнул дверь, прислонился к ней, как к родной, и киселем стёк на пол, воображение рисовало пикантные картинки одну за другой, откровенность которых испугала бы самого маркиза де Сада. Для ничего не подозревающего Слингби настало тяжелое время.
Все попытки Эрика скрыться хоть куда-нибудь оказывались провальными. Он уже давно привел себя в приличный, по всем понятиям морали и этики, вид и успел узнать, что Алан появится не раньше утренней планерки. Но преследования со стороны красноволосого все равно стали в тот день обыденной частью программы. Казалось бы, дать несколько хороших оплеух и двинуть настойчивого ухажера головой об стенку, не так уж и трудно, но как выяснилось, для Сатклиффа этого было мало. После каждого удара, сплевывая кровью он лишь разгорался желанием доконать Слингби окончательно и подстерегал последнего всюду: канцелярия, секретариат, копировальная, столовая, уборная. Везде, куда бы ни сунулся Эрик в поисках укрытия, появлялся его преследователь и с мазохистскими восклицаниями мчался на абордаж. Кабинет же встал на осадное положение, ибо возле желанной двери Грелл расположился лагерем, пока что всего лишь бомбардируя цель полчищами писем эротического содержания, но открыто намекая, что это бомбардировка – только прелюдия к предстоящему наступлению.
Первое время гонения прекращались ударом с правой в челюсть любвеобильному герою-извращенцу. Грелл попросту некоторое время приходил в себя, сидя на полу и усиленно тряся головой, но сбросив оцепенение, бросался в атаку с удвоенной силой, так что хороший мордобой не приносил положительных результатов в решении сложившейся проблемы.
К слову, такая формулировка Эрика тоже, мягко говоря, не устроила бы. Проблемой он мог назвать занятные истории, когда диарея застает на рабочем месте, или после трех бутылок пива в штанах молнию заедает. Это были проблемы. А для того, что вихрем накрыло его с самого утра, термин «проблема» казался слишком мелочным.
Даже предстоящий выход из оккупированного Сатклиффом кабинета в зал совещаний на утреннюю планерку был похож на боксерскую схватку: вышел на ринг, хук справа – нокдаун, хук слева – нокаут, и бегом за наградой в виде спасительных минут, пока противник не очухался.



Алан вернулся с ночного дежурства усталым и меньше всего в данный момент заботился темами, о которых шушукались по углам. Сейчас для него главной задачей была возможность успеть отметиться на планерке, сдать косу и со спокойной совестью отправится на боковую. В конце концов, больше ночных дежурств без напарника не намечалось, график был строго расписан на месяц и главные трудности, как ему казалось, были позади.
Когда юный жнец дошел до пункта назначения, Зал Совещаний гудел, как улей, по которому ворошили палкой. Спирс должен был появиться ровно в 9:00, а из этого следовало, что все прибывшие могли поделиться последними новостями. Хамфриз отыскал в толпе Эрика, но пробраться к напарнику через поток не смог, поэтому просто занял одно из свободных мест у входа и с удивлением отметил про себя раздраженный и даже подавленный вид Слингби, словно последний был серьезно чем-то озабочен.
«После спрошу», - решил про себя Алан и окинул взглядом зал. Планерки редко отличались друг от друга по своему содержанию, и отмечаться на них было принято лишь ради галочки. Все, что будет сказано, шинигами уже давно знали наизусть, и все было предельно ясно, заранее предугадано, из толпы непривычно выделялось лишь одно красное недоразумение, которое по всей вероятности, решило воспользоваться новым макияжем. Правда, если присмотреться, нетрудно понять, что макияж этот состоял в основном из синяков и кровоподтеков, как бы тщательно Сатклифф не пытался их замаскировать косметикой.
«До чего же он должен был довести Спирса, чтобы так получить» - мысленно спросил Хамфриз , не переставая удивляться настойчивости этого жнеца. Впрочем, томные взгляды полные неприкрытой похоти, избитый Сатклифф бросал отнюдь не на трибуну, где должен был появиться объект его обожания, а куда-то в сторону.
«Нашел себе новою цель…» – усмехнулся про себя Алан и ради интереса проследил за взглядом Грелла, узнать на кого же был так беспощадно обменен обожаемый красноволосым Уилли.
Если бы кто-то включил секундомер, то время, за которое на лице Алана сменялись эмоции, поразило бы всех столь короткими промежутками. Жнецу достаточно было понять, куда смотрит Сатклифф, не скрывая своих бесстыжих желаний, и удивление само по себе сменилось сперва возмущением, потом праведным гневом и, наконец, едва ли не открытой ненавистью к внезапно возникшему на пути сопернику. Сложить два и два и вычислить, откуда у Сатклиффа взялись кровоподтеки, для Алана не составило труда, но зубастая физиономия, перекошенная похотливыми желаниями, не взирая на ее удручающий внешний вид, все равно выводила из себя.
Планерка длилась не так долго, а каждая минута, с которой Хамфриз взирал на предстоящую его глазам и предоставленную его фантазии картину, неминуемо сокращала Сатклиффу и без того уже короткую жизнь. Когда звереет Эрик, об этом узнает весь Департамент за одно мгновение, когда звереет Алан, об этом узнает только причина его озверения, а свидетелей не будет.
Спирс сошел с трибуны, все было сказано, поток хлынул в коридор. Алана, как стоявшего у входа практически вынесло наружу. Юному жнецу пришлось слегка пройти вперед, чтобы пропустить, наконец, ненужное большинство шинигами и резко сбросить скорость, цепляясь за стену, чтобы дождаться отдельных личностей.
Эрик промелькнул у противоположной стены и быстрым шагом заспешил по направлению к спасительному кабинету. Учитывая ширину этих шагов, можно было бы сказать, что он бежал, что было недалеко от истины, едва толпа стала рассеиваться, как Слингби включил максимальную скорость своего передвижения.
Сатклифф же резко сбросил свою, и, судя по тому, как он прижимал носовой платок к разбитой губе, причина такой заторможенности была ясна. Преследовать ли он собирался Слингби, или для начала наштукатурить свое наглое лицо, Алан не знал, да и знать не особо стремился, а лишь направился следом, выжидая подходящего момента для возмездия.
Жнецы уже прошли приличное расстояние, большинство скрылось в своих кабинетах и на повороте показалась неприметная кладовка для хранения инвентаря уборщиков, при виде которой Хамфриз решил, что сие есть самая удобная территория, на которой можно объяснить козлу, в чей огород, он сунул свою напомаженную морду. И уже через секунду Сатклифф влетел в дверь от ощутимого толчка в плечо.
- Ты чего?..– начал было визгливую арию красноволосый жнец, но его деликатно прервало древко секиры, с гулким стуком врезавшееся прямехонько в лоб.
- Это я «чего»?!! – прошипел Алан, а изумрудно-зеленые глаза превратились в узенькие щелочки. Дверь кладовки с легким скрипом закрылась скрывая действие от случайных зрителей, и в полумраке Хамфриз начал бешено наносить удары тем же древком секиры по визжащему на разные лады сопернику, сопровождая каждый взмах четкими словами.
- Еще! Раз! Ты! Подойдешь! К нему! Хотя бы! На метр!..
После непродолжительного, но предельно ясного монолога без единого мата, экзекуция продолжилась в относительном молчании, прерываемом лишь кроткими вскриками Сатклиффа, из которого потихоньку выбивалась нахлынувшая с утра дурь.



Эрик грезил наяву, чувствуя, как ревностно к нему прижимается хрупкое тело напарника, сладко посапывающего во сне. В дверь больше не колотили, крики сотрудников стихли, да и рабочий день вроде как подходил к концу. Хотя, рабочим его назвать было трудно с того самого момента, как Алан ворвался в кабинет в несколько… возбужденном во всех отношениях состоянии. Слингби сначала даже не успел сообразить, что могло настроить котенка на столь агрессивный лад, да и фраза «чтобы никто, кроме меня не знал, какого цвета на тебе белье!» из памяти не выходила.
Конечно, Эрик понимал, причем по собственному состоянию, что ревность сводит гормоны с ума. И в целом, уже догадывался, о причине, по которой Алан, буквально набросился на него, едва заперев дверь кабинета. Но сам факт того, что чувством собственности юный жнец упивался на протяжении целого дня и напрочь забыл о работе, приятно сказывался на действительности. Такая ревность выжала из жнецов все соки к вечеру, и засыпали оба прямо в кабинете, который наконец-то перестал осаждать непрошеный гость.
«Надеюсь, Алан его убил», - удовлетворенно отметил про себя шинигами, проваливаясь в дрему, и мысленно пришел к выводу, что для повтора такого бурного, полного наслаждений дня достаточно будет лишь изобразить флирт с кем-нибудь из новичков. Конечно, это чревато мертвым жнецом в здании Департамента, но зато как защищающий свою собственность Хамфриз будет после вкушать плоды победы...