Автор: Anorenien, она же Rin San
Жанр: Слэш (яой), Ангст, Драма, POV, Hurt/comfort, AU, Songfic
Пейринг: Эрик/Алан
Рейтинг: PG
Размер: мини
Дисклеймер: я тут вообще мимо прошла, ничо и знать не знаю
Предупреждение: ООС (я его всегда ставлю), смерть персонажа
Саммари: Тысяча невинных душ... Легендарное средство, способное излечить от Шипа Смерти, если верить книгам.
Но кто проверял, действует ли оно? Были ли другие, такие же отчаявшиеся?
читать дальше- Эрик! Зачем! Почему??
- Так… Надо было…
- Зачем ты пошел на это? Лучше бы дал мне умереть!
- Не… Надо… Прошу… Распорядись моим подарком… С умом…
- ЭРИК!!!
***
«Я должен.» - билось в голове. Я должен сделать это. Сделать все, чтобы спасти его, чтобы… Хотя бы чтобы облегчить боль.
«Я совершу любой грех, если это позволит мне разделить твою боль»
Именно так, разделить. Тебе – чуть-чуть, чтобы ты все же был живым и мог чувствовать так же, как и всегда. Мне же – все остальное. И неважно, что будет потом. Сейчас главное – найти выход. Тысяча душ… Глупая, глупая сказка! Я почти поверил ей, уже готов был начать собирать эту самую тысячу, как вдруг…
«Не знаю, кто ты. Ты, тот, кто прочтет это письмо. Да и неважно это. Если ты нашел это – значит кто-то снова попался в эту ловушку.
Кто-то, дорогой тебе, заболел Шипами? Как такое может быть, наверняка думаешь ты, мы же бессмертные шинигами, мы не подвержены болезням! Бред.
Дальше, следующая твоя мысль наверняка спасти дорогого сердцу. И ты бросился на поиски древних свитков и книг. И, уж точно, нашел легенду о тысяче невинных душ, собрав которые, ты сможешь излечить кого-то от Шипа. Остановись, глупец! Это – пустое. Ложь, сказка, выдумка.
Откуда я знаю? И можно ли верить мне? Ты задаешь себе эти вопросы, уверен. Хочешь узнать? Тогда слушай…»
Я нашел пожелтевший конверт рядом со своей кроватью, на тумбочке, проснувшись утром. Точнее обнаружил я его тогда, когда перед выходом зачем-то зашел в спальню. Проведя почти всю ночь в размышлениях, я все же решился начать сбор невинных душ, чтобы помочь ему.
Алан… Не зря тебя кличут за глаза солнцем третьего отдела. Ты, лучик света во тьме, стараешься обогреть всех и вся вокруг, несмотря на то, что сам медленно угасаешь. Я знаю, я слышал, слышал, как ты кричал, я видел твой приступ… Ты думал, что я не увижу, закрыв дверь? А ты не знал, что я ношу с собой ключ от кабинета?
Увидев тебя, судорожно мечущегося по ковру, словно в бреду, сжимающего пальцы на плечах так, что трещит форменный пиджак, я обомлел. Твои глаза несколько раз скользнули по мне, в один момент ты выгнулся и секунд десять смотрел, не мигая, на меня в упор. Я думал было исчезнуть, но понял, что ты меня не видишь, смотришь – и не видишь, потому что боль застилает тебе глаза! Ничего не смог сделать, просто сел рядом и боялся даже прикоснуться, боялся причинить тебе ещё большие мучения. И едва успел уйти, прежде чем ты меня заметил.
Ты и словом не обмолвился ни о чем, списав бледность на усталость. Я сделал вид, что поверил, что следующие несколько дней провел в Архиве и нашел. А найдя, ужаснулся, прочитав о Шипе Смерти. Месяц. Ровно столько я проторчал там же, выискивая информацию. И нашел призрачную надежду на спасение, легенду о тысяче душ.
Риск…. Я понимал его, понимал, что это опасно и смертельно, но мне было плевать. Лишь бы ты жил. Ночь я думал и, перед тем, как все же уснуть, принял решение.
И утром нашел на столе пожелтевший от времени конверт, кое-где примятый, будто его долго носили в кармане. Сначала подумал о шутке, но текст письма был слишком близок, слишком напоминал меня.
«Я тоже был когда-то жив, собирал души, писал отчеты, ворчал на начальство, но любил. Любил жить, любил, несмотря на все трудности, свою работу, и… Любил сердцем так же. Каждый день рядом с моей половиной приносил мне радость, каждая минута, проведенная вместе – раем. Даже тогда, когда мы корпели над бумагами, молча сидя в кабинете, занятые своими делами. Мы были рядом, нам не нужно было слов, достаточно было лишь взгляда, чтобы понять, о чем думает или что тревожит родную душу.
Но вот я случайно застал это. Словами не описать те муки, которые я увидел на этом лице, невидящие глаза, подернутые дымкой боли, адской, нечеловеческой, кровь на исступленно закушенных губах, иногда открывающихся в безмолвном крике, что отдавался эхом в моих ушах.
Все мои осторожные расспросы остались без ответа, и я обратился к книгам. Не узнаешь себя? Наверняка же ты пошел в Архивы. Долго сидел? Я всего лишь сутки, пока не нашел искомую болезнь.
И я стал искать лекарство, хоть что-то, что могло бы излечить Шип. Дни, иногда ночи напролет проходили в бессмысленном перелистывании книг, я почти оглох от бесконечного шуршания бумаги, хруста старых свитков, но все же нашел средство. Тысяча душ, думал я, всего лишь?
Беспечный, наивный глупец… Годы шли, а я собирал их. Скрывался, как мог, изворачивался, лгал, весь погряз во лжи. Врал даже тебе, о якобы сверхурочных, иногда, чтобы отводить от себя подозрения, шел пить с друзьями, а посреди гулянки отлучался и собирал, сколько мог найти за короткий промежуток времени.
Дома можно было изобразить выпившего, мне верили, и, поворчав, посылали спать.
И вот она, тысячная душа, была собрана. Со счастливой улыбкой я вернулся, застав свою любовь дома, в одиночестве. Я… Думал, что это излечит! О, как я ошибался… Они действительно избавляли от Шипа, это правда. Но кто сказал, что больной будет жить дальше?? В том тексте этого не было, ни единого слова.
Души перешли в другое тело. Оно изогнулось, вдруг крича от боли, из тела зазмеились колючие побеги, сворачиваясь в ногах, а потом и вовсе исчезая. Ну вот, мы справились, сделали это! Я ликовал, пока… Поистине адский крик не сотряс квартиру, а тело не начало истончаться и таять.
Я звал, умолял вернуться, что-то делал, не помню уже даже. Метался по комнате, припадал к телу, целовал и баюкал на руках. Но приговор был исполнен, моя любовь исчезла, в руках остался только шейный платок. Я отрезал от него нечто вроде ленты, и, с тех пор, носил в волосах.
А внезапный порыв ветра бросил мне в лицо что-то, оказавшееся листком с неровными краями, будто вырванным из книги. Там я и прочел о свойствах тысячи невинных душ, которые, излечивая от Шипа, забирали и заболевшего с собой на небеса, где им и место…»
Что? Неужели?... Не может быть! Я видел книгу, видел… Из конверта выпадает лента темно-зеленого шелка и сложенный вчетверо листок. Разворачиваю, читаю и не верю собственным глазам. Значит это все обман… Я… Лишился единственного шанса спасти Алана? Но нет, письмо, кажется, ещё не закончено.
«О моем поступке, а точнее о моей причастности к постоянно происходившим смертям вне списка, все же стало известно начальству. Но за то короткое время, что мне удалось скрываться, я все же узнал истинное лекарство от Шипа Смерти.
Кем бы ты ни был, мой брат или сестра по несчастью, знай, что это риск не только собой, но и тем, кем ты дорожишь. Попытка всего одна. Не справишься – погибнете оба, обреченные на вечные страдания…»
Истинное лекарство? Значит, я смогу все-таки освободить его от этого?? Далее подробно описывались инструкции того, что и как нужно делать. Слава Смерти! Алан, ты будешь спасен… Там был ещё постскриптум*, но я не стал его читать, слишком поглощенный идеей. Достать все необходимое и сделать приготовления было сложно, учитывая работу, постоянное вранье ему. Но я справился. И вовремя… Алан…
Пусть верят, что я следую той пустой сказке о тысяче душ. Пускай, мне же легче проворачивать другое. Все так запутано, так… Сложно. Но я сделаю все, чтобы спасти тебя, и неважно, что будет дальше.
Конец POV Эрика.
- Вот как? Тогда…. – удар – и глефа в руках демона нанесла рану, от которой невозможно излечиться. Полилась пленка, медленно, но верно оплетала обоих лежащих жнецов, но ни Себастьян, ни граф этого не видели. Они ушли, оставив их мертвыми. Но мертвыми ли?
Лента памяти, извиваясь, неспешно сплелась с другой лентой, и обе засветились мягким бирюзовым светом. Свечение перешло и на тела шинигами. Клубок из пленок взвился в воздух, сияя, как вдруг по одной из них поползли змеистые колючие побеги и стали переходить на другую. Оказ0авшись полностью «в плену», первая лента полыхнула, и стала возвращаться обратно, нагрждая обладателя способностью снова дышать, но теперь через крики только. На место вернулась и вторая, чей владелец удивленно открыл глаза, потянулся, как после сна, но, услышав вопли, сразу обернулся в ту сторону.
- Эрик? - но Слингби не отвечал, лишь корчился в судорогах.
- Ты… Что случилось?
На этот раз его услышали. Блондин открыл глаза и охрипшим голом ответил:
- Алан… Ты… Жив. – губы его тронула слабая улыбка , он попытался прикоснуться к юноше, но его тут же скрутила новая вспышка боли. – Я.. Значит, он был… Прав. Я…. Справился…
- Ты? Ты… - Хамфриз был не в силах ничего сказать. Лишь хлопал глазами. Но, внезапно для себя, Алан понял, что его только что спасли от смерти. И это сделал именно Эрик! Эрик, который оберегал его, помогал, улыбался и хмурился. Который вычитывал за сон за документами и прикрывал перед Спирсом. Который заботился и хранил его. Который… Который сейчас извивался в мучениях. В тех муках, которые должны были быть только его, Алана!
- Как же ты это терпел, не понимаю… - прошептал Слингби, судорожно глотая ртом воздух. – Адская боль…
- Эрик! Зачем! Почему??
- Так… Надо было… - Слингби зачем-то полез во внутренний карман пиджака.
- Зачем ты пошел на это? Лучше бы дал мне умереть!
- Не… Надо… Прошу… Распорядись моим подарком… С умом… - старший шинигами коснулся щеки Алана дрогнувшей рукой, потом откинулся на спину и хрипло, со свистом задышал. Какая-то минута – и дыхание медленно стихло.
- ЭРИК!!! – крик, идущий из самого сердца. Но его уже никто не услышал. Хамфриз вцепился в напарника и стал трясти его, умоляя очнуться.
- Эрик, дыши, очнись, вернись, прошу!... Прошу тебя…. – бормотал шатен, не желая отпускать тело. Рука, пребывавшая на груди под пиджаком, выскользнула оттуда. Из неё выпало письмо. Алан удивленно посмотрел на конверт, потом подобрал его и вынул оттуда послание. Глаза, полные слез, забегали по строчкам. Периодически соленые капли падали на бумагу, но не оставляли следов. Наконец он дошел до постскриптума. Написан он был совершенно другим почерком.
«А ведь знаешь, у него получилось спасти меня… Благодаря ему я живу, он вернул меня с того света. Но какой ценой? Собственной жизни? Лучше тогда мне было умереть, чем вечность – но без него.
Наверняка нашелся ещё один сумасбродный жнец, последовавший его советам. И если ты – тот, кого избавили от Шипов, знай – на третью ночь после этого он придет, чтобы попрощаться. Не проспи, иначе потеряешь последний шанс увидеть его и прикоснуться к нему. В последний раз… Мне чуть было не довелось утратить этот шанс – сон почти победил меня в ту ночь.
Понимаю, тебе будет тяжело сейчас, после утраты. Но… Есть такое чувство, как надежда – запомни это. Я тоже жду своего любимого, хотя прошло уже много лет. И кто знает, быть может, судьба смилуется, и мы сможем вновь соединиться…. А пока…
А пока держись, неизвестный. Держись и живи. Ради того, кто сделал тебе такой подарок…»
Алан дрожащими руками свернул письмо, положил его в конверт, а его в свою очередь – себе в карман и встал. Нужно жить. Ради Эрика.
- Благодарю тебя за дар…. – прошептал шатен, коснувшись губами губ Слингби. Почти в тот же миг тело старшего шинигами разлетелось сотнями огоньков, которые рассеялись прочь. Проводив их взглядом, Хамфриз подобрал глефу и, в последний раз глядя на занимающийся рассвет, исчез.
***
Алан касался пальцами мраморной плиты, на которой было высечено лишь имя. Но и этого было ему достаточно. Каждый день он приходил сюда, и каждый день благодарил за жизнь. Проводил тут по нескольку часов, говорил, рассказывал новости, сплетни, иногда, робко-робко, улыбался, вспоминая время, проведенное вместе, и ночное прощание, которое состоялось, как и было описано, на третью ночь после его воскрешения.
Потом вставал с небольшого камня, прощался, и исчезал, обещая снова вернуться на следующий день.
И всегда выполнял это обещание. Никто не знал, куда ходит Хамфриз после работы, а те, кто пытался за ним следить, всегда приходили ни с чем. Будто кто-то намерено сбивал их с толку и они теряли Алана на полпути.
А он приходил и приходил, сидел и сидел, и говорил. И снова уходил и опять возвращался.
В любую погоду, в любом состоянии – но приходил туда. И, уходя, шептал лишь одно:
- Благодарю тебя за дар…
Жанр: Слэш (яой), Ангст, Драма, POV, Hurt/comfort, AU, Songfic
Пейринг: Эрик/Алан
Рейтинг: PG
Размер: мини
Дисклеймер: я тут вообще мимо прошла, ничо и знать не знаю
Предупреждение: ООС (я его всегда ставлю), смерть персонажа
Саммари: Тысяча невинных душ... Легендарное средство, способное излечить от Шипа Смерти, если верить книгам.
Но кто проверял, действует ли оно? Были ли другие, такие же отчаявшиеся?
читать дальше- Эрик! Зачем! Почему??
- Так… Надо было…
- Зачем ты пошел на это? Лучше бы дал мне умереть!
- Не… Надо… Прошу… Распорядись моим подарком… С умом…
- ЭРИК!!!
***
«Я должен.» - билось в голове. Я должен сделать это. Сделать все, чтобы спасти его, чтобы… Хотя бы чтобы облегчить боль.
«Я совершу любой грех, если это позволит мне разделить твою боль»
Именно так, разделить. Тебе – чуть-чуть, чтобы ты все же был живым и мог чувствовать так же, как и всегда. Мне же – все остальное. И неважно, что будет потом. Сейчас главное – найти выход. Тысяча душ… Глупая, глупая сказка! Я почти поверил ей, уже готов был начать собирать эту самую тысячу, как вдруг…
«Не знаю, кто ты. Ты, тот, кто прочтет это письмо. Да и неважно это. Если ты нашел это – значит кто-то снова попался в эту ловушку.
Кто-то, дорогой тебе, заболел Шипами? Как такое может быть, наверняка думаешь ты, мы же бессмертные шинигами, мы не подвержены болезням! Бред.
Дальше, следующая твоя мысль наверняка спасти дорогого сердцу. И ты бросился на поиски древних свитков и книг. И, уж точно, нашел легенду о тысяче невинных душ, собрав которые, ты сможешь излечить кого-то от Шипа. Остановись, глупец! Это – пустое. Ложь, сказка, выдумка.
Откуда я знаю? И можно ли верить мне? Ты задаешь себе эти вопросы, уверен. Хочешь узнать? Тогда слушай…»
Я нашел пожелтевший конверт рядом со своей кроватью, на тумбочке, проснувшись утром. Точнее обнаружил я его тогда, когда перед выходом зачем-то зашел в спальню. Проведя почти всю ночь в размышлениях, я все же решился начать сбор невинных душ, чтобы помочь ему.
Алан… Не зря тебя кличут за глаза солнцем третьего отдела. Ты, лучик света во тьме, стараешься обогреть всех и вся вокруг, несмотря на то, что сам медленно угасаешь. Я знаю, я слышал, слышал, как ты кричал, я видел твой приступ… Ты думал, что я не увижу, закрыв дверь? А ты не знал, что я ношу с собой ключ от кабинета?
Увидев тебя, судорожно мечущегося по ковру, словно в бреду, сжимающего пальцы на плечах так, что трещит форменный пиджак, я обомлел. Твои глаза несколько раз скользнули по мне, в один момент ты выгнулся и секунд десять смотрел, не мигая, на меня в упор. Я думал было исчезнуть, но понял, что ты меня не видишь, смотришь – и не видишь, потому что боль застилает тебе глаза! Ничего не смог сделать, просто сел рядом и боялся даже прикоснуться, боялся причинить тебе ещё большие мучения. И едва успел уйти, прежде чем ты меня заметил.
Ты и словом не обмолвился ни о чем, списав бледность на усталость. Я сделал вид, что поверил, что следующие несколько дней провел в Архиве и нашел. А найдя, ужаснулся, прочитав о Шипе Смерти. Месяц. Ровно столько я проторчал там же, выискивая информацию. И нашел призрачную надежду на спасение, легенду о тысяче душ.
Риск…. Я понимал его, понимал, что это опасно и смертельно, но мне было плевать. Лишь бы ты жил. Ночь я думал и, перед тем, как все же уснуть, принял решение.
И утром нашел на столе пожелтевший от времени конверт, кое-где примятый, будто его долго носили в кармане. Сначала подумал о шутке, но текст письма был слишком близок, слишком напоминал меня.
«Я тоже был когда-то жив, собирал души, писал отчеты, ворчал на начальство, но любил. Любил жить, любил, несмотря на все трудности, свою работу, и… Любил сердцем так же. Каждый день рядом с моей половиной приносил мне радость, каждая минута, проведенная вместе – раем. Даже тогда, когда мы корпели над бумагами, молча сидя в кабинете, занятые своими делами. Мы были рядом, нам не нужно было слов, достаточно было лишь взгляда, чтобы понять, о чем думает или что тревожит родную душу.
Но вот я случайно застал это. Словами не описать те муки, которые я увидел на этом лице, невидящие глаза, подернутые дымкой боли, адской, нечеловеческой, кровь на исступленно закушенных губах, иногда открывающихся в безмолвном крике, что отдавался эхом в моих ушах.
Все мои осторожные расспросы остались без ответа, и я обратился к книгам. Не узнаешь себя? Наверняка же ты пошел в Архивы. Долго сидел? Я всего лишь сутки, пока не нашел искомую болезнь.
И я стал искать лекарство, хоть что-то, что могло бы излечить Шип. Дни, иногда ночи напролет проходили в бессмысленном перелистывании книг, я почти оглох от бесконечного шуршания бумаги, хруста старых свитков, но все же нашел средство. Тысяча душ, думал я, всего лишь?
Беспечный, наивный глупец… Годы шли, а я собирал их. Скрывался, как мог, изворачивался, лгал, весь погряз во лжи. Врал даже тебе, о якобы сверхурочных, иногда, чтобы отводить от себя подозрения, шел пить с друзьями, а посреди гулянки отлучался и собирал, сколько мог найти за короткий промежуток времени.
Дома можно было изобразить выпившего, мне верили, и, поворчав, посылали спать.
И вот она, тысячная душа, была собрана. Со счастливой улыбкой я вернулся, застав свою любовь дома, в одиночестве. Я… Думал, что это излечит! О, как я ошибался… Они действительно избавляли от Шипа, это правда. Но кто сказал, что больной будет жить дальше?? В том тексте этого не было, ни единого слова.
Души перешли в другое тело. Оно изогнулось, вдруг крича от боли, из тела зазмеились колючие побеги, сворачиваясь в ногах, а потом и вовсе исчезая. Ну вот, мы справились, сделали это! Я ликовал, пока… Поистине адский крик не сотряс квартиру, а тело не начало истончаться и таять.
Я звал, умолял вернуться, что-то делал, не помню уже даже. Метался по комнате, припадал к телу, целовал и баюкал на руках. Но приговор был исполнен, моя любовь исчезла, в руках остался только шейный платок. Я отрезал от него нечто вроде ленты, и, с тех пор, носил в волосах.
А внезапный порыв ветра бросил мне в лицо что-то, оказавшееся листком с неровными краями, будто вырванным из книги. Там я и прочел о свойствах тысячи невинных душ, которые, излечивая от Шипа, забирали и заболевшего с собой на небеса, где им и место…»
Что? Неужели?... Не может быть! Я видел книгу, видел… Из конверта выпадает лента темно-зеленого шелка и сложенный вчетверо листок. Разворачиваю, читаю и не верю собственным глазам. Значит это все обман… Я… Лишился единственного шанса спасти Алана? Но нет, письмо, кажется, ещё не закончено.
«О моем поступке, а точнее о моей причастности к постоянно происходившим смертям вне списка, все же стало известно начальству. Но за то короткое время, что мне удалось скрываться, я все же узнал истинное лекарство от Шипа Смерти.
Кем бы ты ни был, мой брат или сестра по несчастью, знай, что это риск не только собой, но и тем, кем ты дорожишь. Попытка всего одна. Не справишься – погибнете оба, обреченные на вечные страдания…»
Истинное лекарство? Значит, я смогу все-таки освободить его от этого?? Далее подробно описывались инструкции того, что и как нужно делать. Слава Смерти! Алан, ты будешь спасен… Там был ещё постскриптум*, но я не стал его читать, слишком поглощенный идеей. Достать все необходимое и сделать приготовления было сложно, учитывая работу, постоянное вранье ему. Но я справился. И вовремя… Алан…
Пусть верят, что я следую той пустой сказке о тысяче душ. Пускай, мне же легче проворачивать другое. Все так запутано, так… Сложно. Но я сделаю все, чтобы спасти тебя, и неважно, что будет дальше.
Конец POV Эрика.
- Вот как? Тогда…. – удар – и глефа в руках демона нанесла рану, от которой невозможно излечиться. Полилась пленка, медленно, но верно оплетала обоих лежащих жнецов, но ни Себастьян, ни граф этого не видели. Они ушли, оставив их мертвыми. Но мертвыми ли?
Лента памяти, извиваясь, неспешно сплелась с другой лентой, и обе засветились мягким бирюзовым светом. Свечение перешло и на тела шинигами. Клубок из пленок взвился в воздух, сияя, как вдруг по одной из них поползли змеистые колючие побеги и стали переходить на другую. Оказ0авшись полностью «в плену», первая лента полыхнула, и стала возвращаться обратно, нагрждая обладателя способностью снова дышать, но теперь через крики только. На место вернулась и вторая, чей владелец удивленно открыл глаза, потянулся, как после сна, но, услышав вопли, сразу обернулся в ту сторону.
- Эрик? - но Слингби не отвечал, лишь корчился в судорогах.
- Ты… Что случилось?
На этот раз его услышали. Блондин открыл глаза и охрипшим голом ответил:
- Алан… Ты… Жив. – губы его тронула слабая улыбка , он попытался прикоснуться к юноше, но его тут же скрутила новая вспышка боли. – Я.. Значит, он был… Прав. Я…. Справился…
- Ты? Ты… - Хамфриз был не в силах ничего сказать. Лишь хлопал глазами. Но, внезапно для себя, Алан понял, что его только что спасли от смерти. И это сделал именно Эрик! Эрик, который оберегал его, помогал, улыбался и хмурился. Который вычитывал за сон за документами и прикрывал перед Спирсом. Который заботился и хранил его. Который… Который сейчас извивался в мучениях. В тех муках, которые должны были быть только его, Алана!
- Как же ты это терпел, не понимаю… - прошептал Слингби, судорожно глотая ртом воздух. – Адская боль…
- Эрик! Зачем! Почему??
- Так… Надо было… - Слингби зачем-то полез во внутренний карман пиджака.
- Зачем ты пошел на это? Лучше бы дал мне умереть!
- Не… Надо… Прошу… Распорядись моим подарком… С умом… - старший шинигами коснулся щеки Алана дрогнувшей рукой, потом откинулся на спину и хрипло, со свистом задышал. Какая-то минута – и дыхание медленно стихло.
- ЭРИК!!! – крик, идущий из самого сердца. Но его уже никто не услышал. Хамфриз вцепился в напарника и стал трясти его, умоляя очнуться.
- Эрик, дыши, очнись, вернись, прошу!... Прошу тебя…. – бормотал шатен, не желая отпускать тело. Рука, пребывавшая на груди под пиджаком, выскользнула оттуда. Из неё выпало письмо. Алан удивленно посмотрел на конверт, потом подобрал его и вынул оттуда послание. Глаза, полные слез, забегали по строчкам. Периодически соленые капли падали на бумагу, но не оставляли следов. Наконец он дошел до постскриптума. Написан он был совершенно другим почерком.
«А ведь знаешь, у него получилось спасти меня… Благодаря ему я живу, он вернул меня с того света. Но какой ценой? Собственной жизни? Лучше тогда мне было умереть, чем вечность – но без него.
Наверняка нашелся ещё один сумасбродный жнец, последовавший его советам. И если ты – тот, кого избавили от Шипов, знай – на третью ночь после этого он придет, чтобы попрощаться. Не проспи, иначе потеряешь последний шанс увидеть его и прикоснуться к нему. В последний раз… Мне чуть было не довелось утратить этот шанс – сон почти победил меня в ту ночь.
Понимаю, тебе будет тяжело сейчас, после утраты. Но… Есть такое чувство, как надежда – запомни это. Я тоже жду своего любимого, хотя прошло уже много лет. И кто знает, быть может, судьба смилуется, и мы сможем вновь соединиться…. А пока…
А пока держись, неизвестный. Держись и живи. Ради того, кто сделал тебе такой подарок…»
Алан дрожащими руками свернул письмо, положил его в конверт, а его в свою очередь – себе в карман и встал. Нужно жить. Ради Эрика.
- Благодарю тебя за дар…. – прошептал шатен, коснувшись губами губ Слингби. Почти в тот же миг тело старшего шинигами разлетелось сотнями огоньков, которые рассеялись прочь. Проводив их взглядом, Хамфриз подобрал глефу и, в последний раз глядя на занимающийся рассвет, исчез.
***
Алан касался пальцами мраморной плиты, на которой было высечено лишь имя. Но и этого было ему достаточно. Каждый день он приходил сюда, и каждый день благодарил за жизнь. Проводил тут по нескольку часов, говорил, рассказывал новости, сплетни, иногда, робко-робко, улыбался, вспоминая время, проведенное вместе, и ночное прощание, которое состоялось, как и было описано, на третью ночь после его воскрешения.
Потом вставал с небольшого камня, прощался, и исчезал, обещая снова вернуться на следующий день.
И всегда выполнял это обещание. Никто не знал, куда ходит Хамфриз после работы, а те, кто пытался за ним следить, всегда приходили ни с чем. Будто кто-то намерено сбивал их с толку и они теряли Алана на полпути.
А он приходил и приходил, сидел и сидел, и говорил. И снова уходил и опять возвращался.
В любую погоду, в любом состоянии – но приходил туда. И, уходя, шептал лишь одно:
- Благодарю тебя за дар…
@темы: Alan Humphries, Eric Slingby, fanfiction