[Kyokka Suigetsu]

Всем, кто сейчас страдает от жары, - немного охладиться xD
арт тут наверняка был, но давнооо хД

Shinigami Xmas by airin-ater on DeviantArt

@темы: art, Alan Humphries, Eric Slingby

---

Качество не очень, но нашла же...

[Amberqueen]

@темы: Alan Humphries

---

потащено с тумблера

[airin-ater]

а ведь похож!)
там есть еще Алан, но на мой взгляд менее удачный - смотреть остальных

нашла цветную карточку, похоже на журнал для вязальщиц Х))

@темы: pictures, Eric Slingby

---

немного Эрика))

[Kyokka Suigetsu]

Eric Slingby by SleepyFishy on DeviantArt


Eric Slingsby - Taisuke Saeki by sHuRaLeVa on DeviantArt

@темы: art, Eric Slingby

---

[airin-ater]

мой "старый" новый арт Х)
плюс всякие разные скетчи в количестве...велкам под кат) *картинки большие*

coffee break

меня попросили что-то уютное, офисное, а что может быть "офиснее" чем кооофе Х))

и дальше зарисовки различной тематики

смотреть

@темы: art, pictures, Alan Humphries, Eric Slingby

---

[Kyokka Suigetsu]

(с) тумблера

@настроение: как перестать пересматривать The Most Beautiful Death in the World

@темы: pictures, Alan Humphries, Eric Slingby

---

Искала, искала...

[Amberqueen]

Они тут такие прелестные...

@темы: pictures, Alan Humphries, Eric Slingby, actors

---

[Kyokka Suigetsu]

небольшая подборочка фанвидео

+ 2

@темы: video, Alan Humphries, Eric Slingby

---

Наследие ЗФБ-2015. Миди. Язык цветов

[Kyokka Suigetsu]

Название: Язык цветов
Переводчик:  Авыч
Бета:  kaiSSa666
Оригинал: The Meaning of Flowers Ву Zoni, разрешение на перевод получено (на публикацию от переводчика - тоже)
Размер: миди, 12 427 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Эрик/Алан, Себастьян, Сиэль, Рональд, Уильям
Категория: слэш
Жанр: драма, ангст, романс
Рейтинг: РG-13
Краткое содержание: альтернативная концовка мюзикла «Kuroshitsuji II: The Most Beautiful Death in the World». Алан пережил схватку с Себастьяном и сидит на допросе у Спирса. Серия флэшбеков прилагается.
Предупреждения: AU, вселенская печалька, пара не совсем цензурных выражений

Лондонская ночь была непроницаемо темна и скрывала под своим пологом дома и фонарные столбы. Слабый свет, исходящий от них, едва выхватывал из темноты необычную компанию на дороге. Демон и его тринадцатилетний хозяин стояли в нескольких ярдах от двух жнецов, один из которых уже лежал на землю. Он — Алан Хамфриз — мог лишь наблюдать за тем, как его напарник (и любовник) Эрик Слингби сражается с демоном.

Несколько дней назад выяснилось, что Эрик сгубил немыслимое количество жизней — больше девятисот женщин и детей погибли от его руки. Каждая невинная душа была принесена в жертву, чтобы излечить Алана от смертельного недуга — Шипа Смерти. Но даже несмотря на это, Алан стребовал с него обещание прекратить безумное грехопадение. И Эрик поклялся, что отныне не заберет ни одной жизни. Он пообещал. И, храня в памяти его обещание, Алан до сих пор силился понять, как они дошли до такого...

Эрик Слингби и демон Себастьян Михаэлис стояли лицом к лицу посреди улицы — битва временно стихла. Ни один не хотел уступать — прекрасные бойцы со сверхъестественной силой и выносливостью были равны друг другу. Демон — Себастьян — заговорил:

— А теперь, господин Слингби, позвольте нам закончить дело. Вам нужна последняя душа — и ваша собственная прекрасно подойдет.

— Нет уж, спасибо, — ответил Эрик, покачав головой и напрягшись. — Увы, это не сработает.

— Почему вдруг?

— Моя душа уже далеко, — сказал Эрик и снова бросился в бой.

Словно загнанный в ловушку, Алан не мог подняться с земли и лишь прижимал к груди ладонь, будто это хоть немного усмирит боль. Шип Смерти снова дал о себе знать — методично выпивал из него последние силы и отбирал у сердца и легких возможность нормально работать: каждый вздох отзывался болью во всем теле, а созерцание борьбы не улучшало общего состояния.

Алан едва мог поверить своим глазам, наблюдая за развернувшимся перед ним боем. Невыносимо было смотреть на то, чем Эрик занимается ради его собственного спасения. Когда тот рухнул наземь, а его пила отлетела в сторону, Алан вскрикнул, не сдерживая слез:

— Эрик, разве ты не обещал? Разве ты не обещал бросить эту затею?

Но его мольба была тщетна. Эрик не услышал ни слова — ярость и стремление достичь желаемого затмевали все. Он отдал себя ради спасения того, кто был ему дорог. Всего себя. А теперь цель, которой он так неуклонно следовал, была совсем рядом — только руку протянуть. Но, несмотря ни на что она, все равно ускользала, все равно оставалась недостижимой — Эрик знал. И злился. Разочарование вылилось в отчаянный крик:

— Еще одна! Мне нужна всего одна! Всего одна — и Алан будет жить!

Со своего места Алан видел то, чего не замечал Эрик. Склонившись, Себастьян Михаэлис взял его Косу Смерти — пилу. Он занес оружие над головой, собираясь прикончить Эрика прежде, чем тот снова его атакует. Алан вскрикнул и усилием воли поднялся на ноги. Собрав последние крохи сил, теплившихся в его теле, он бросился вперед и оттолкнул демона от Эрика.

— Стой!

Алан уловил за своей спиной едва слышный звук — Эрик пробормотал его имя так тихо, что нужно было напрячься, чтобы расслышать.

— Разве ты не слышал, что я сказал? Ты не можешь!.. — выкрикнул Алан, и слезы побежали по его щекам.

Все его надежды разбились о камни мостовой. Ответ Эрика уже ничего не значил — тот отвернулся, сосредоточившись на демоне, что стоял рядом и внимал своему хозяину. Алан все понял, увидев, как изменилось лицо Эрика. На нем теперь читалось осознание. Осознание и триумф.

— Тут есть душа, которая бы сгодилась! Сиэль Фантомхайв, твоя душа!

Эрик потянулся в сторону и ухватился за рукоять пилы. Алана пробила дрожь, стоило ему сообразить, что Эрик намеревается сделать. Поднявшись на ноги, он бросился на Эрика, чтобы предотвратить еще одну смерть, и оказался аккурат между крохой Сиэлем и своим напарником, преграждая последнему путь. Он ожидал боли, когда лезвие вонзится в его тело, но... удара не последовало.

Алан оглянулся — дыхание перехватило: Себастьян Михаэлис стоял посреди улицы так, будто был там все время. Сжав Эрику горло, он держал того высоко над землей. Эрик безуспешно хватался за белые перчатки и тонкие запястья демона в попытке высвободиться из железной хватки. Сквозь сжатые зубы он прорычал:

— Ублюдок!

Легким движением руки Себастьян отшвырнул его в сторону. С ужасающим хрустом Эрик приложился о сталь фонарного столба. Коса Смерти выпала из его рук и, отлетев на несколько шагов, оказалась прямо у ног Себастьяна. Эрик медленно оперся на колено, несмотря на хлещущую из раны на лбу кровь, собрался с силами и неуверенным шагом двинулся к Алану, на ходу вытирая лицо.

— Ты, чертов монстр! Я заберу душу этого сопляка и!..

— Вы проявили истинное мужество, господин Слингби. Вынужден по достоинству оценить ваши усилия, — прервал его Себастьян. Изящно наклонившись, он схватил лежащую у своих ног пилу. — Однако в конце концов ваши старания, кажется, оказались совершенно тщетны. Вы даже не в состоянии спасти того, кто вам дорог. Похвально, но так глупо. И сейчас я положу этой глупости конец.

— Я сделал бы что угодно, лишь бы спасти его, — выплюнул Эрик. — Ты даже не можешь п...

В мгновение ока Себастьян преодолел расстояние, которое отделяло его от Эрика. Человеческий глаз и не уловил бы движения, но не глаз жнеца: лезвие в руках демона безжалостно перечеркнуло тело Эрика от плеча до бедра. Холодный металл рассек плоть так, будто та была не прочнее воздуха — разрезал ничто и все одновременно.

Алан словно издалека услышал, как его собственный крик вспорол воздух. Он повернулся и подставил руки, когда Эрик начал заваливаться вперед: тот безжизненно свесил голову, беззвучно шевельнул губами и обмяк. Эрик Слингби был мертв.

Алан вцепился в лацканы его пальто, и вес мертвого тела мгновенно увлек его к земле.

— Эрик! Эрик! — кричал он.

Он не мог поверить в то, что произошло. Разум просто не мог постигнуть смерть Эрика. Смерть. Маленькая вечность прошла, пока Алан, едва осознавая случившееся до конца, не повернулся. Едва способный видеть сквозь пелену слез — а те безжалостно хлынули из глаз и обожгли щеки — он прокричал:

— Ты! Ты убил его!

— Верно, — ответил Себастьян. — Я его убил.

Повернувшись к нему спиной, Себастьян встал рядом со своим господином и поправил ему плащ и цилиндр. Алан силился подняться на ноги.

— Демон! Я убью тебя за...

Алан встал, но из груди его вырвалось лишь рваное дыхание. Острая боль от Шипа Смерти пронеслась по всему телу и снова обрушила его на колени. Алан задыхался, но изо всех сил пытался встать на ноги. Себастьян, уводя своего господина прочь, напоследок оглянулся.

— Никто не запрещает вам попробовать, если таково ваше желание, но ваши усилия пропадут впустую. Доброй ночи.

Демон и его хозяин ушли. Алан сидел на земле подле Эрика. Непередаваемо медленно с неба поплыли вниз крохотные белые шарики. То были души, собранные Эриком. Не сдерживаемые более ни Косой Смерти, ни ее владельцем, они спускались обратно на землю, словно дождь из серебряной пыли. Сидя посреди улицы рядом со своим мертвым другом, ошеломленный, Алан в оцепенении наблюдал невиданный звездопад. Боль от Шипа Смерти затерялась в сжигавшем и рвущем изнутри чувстве. Он взял Эрика за руку — кожаные перчатки, которые тот носил при жизни, еще хранили тепло. Сжав его ладонь в своих, он так и не шелохнулся.

Время бежало незаметно, отмеренное только неустойчивым дыханием. Алан безучастно рассматривал закоченевшие черты лица Эрика, не обращая внимания ни на что вокруг. Лишь ощутив пальцы на своем плече, он пришел в чувства. Рядом стоял Рональд Нокс.

Исполненный заботы, он мягко произнес:

— Нам нужно идти, Алан.

— Но Эрик... — запротестовал, было, тот и сильнее сжал его руку.

— Мы о нем позаботимся, — ответил Рональд и, взяв его под локоть, помог встать. — Обещаю. Но пока тебе нужно срочно убираться отсюда.

Собравшись с духом, Алан позволил себя увести. Рональд постоянно держался рядом на случай, если тот снова рухнет без сил. Вокруг суетились другие жнецы — души безостановочно падали с неба в темную лондонскую ночь. Алан заставил себя разжать пальцы, отпустить холодеющую руку, и лишь бессильно прошептал: «Эрик... Эрик».

Интерьер больницы при Департаменте Жнецов был стерильно-белым: ни запаха, ни текстур, ни цветов. На устланном белой плиткой полу в три ряда стояли койки, отделенные друг от друга тонкими занавесками. Алан хорошо знал это место — за годы службы в Департаменте он бывал тут десятки раз. Однако у него не сохранилось воспоминаний о том, как он сюда попадал и зачем должен был тут находиться. Никто не мог ему помочь — спасти его не представлялось возможным. Последний приступ боли после Шипа Смерти постепенно шел на убыль. Когда боль совсем прошла, как нарыв вскрылось все, что она маскировала, — глубочайшее отчаяние и горечь.

Поначалу вокруг Алана вертелись медсестры — хотели убедиться в том, что он не ранен: слушали сердце, проверяли легкие, изо всех сил пытались усмирить поразивший его недуг. А потом они вообще перестали подходить к его койке.

Может, дело было в том, что он все равно никого к себе не подпускал, а может, окружающие просто наконец-то поняли, что тут ничем не поможешь. Алан не знал — и черт с ним. Боль, что и раньше терзала его, ввинчивалась в тело так глубоко, будто его снова и снова кромсали Косой Смерти. Он уж точно не хотел испытывать такое снова и отнюдь не желал думать о том, что случилось. Все, что произошло на той темной улице, было для него еще слишком ясно, слишком осязаемо. Любая мысль о той ночи больно жгла — будто кто-то полосовал по сердцу ножом.

— Эрик...

Алан так и не прилег — сидел на краешке койки, буравя взглядом простую мраморную плитку под своими ногами.

Он перевел взгляд, лишь когда обзор закрыла пара до блеска нечищеных ботинок. Подняв глаза от пола, он встретился взглядом с Уильямом Т. Спирсом — своим бывшим начальником. Тот смотрел с нейтральным выражением лица и будто бы оценивал его состояние.

— Алан Хамфриз. Я вынужден задать вам несколько вопросов о событиях прошлой недели.

— Хорошо, — согласился тот.

Где-то справа громко запротестовал Рональд Нокс. Алан даже не смог припомнить, видел ли, как тот пришел. А а сам Рональд тем временем заливался соловьем:

— Но босс! Он сейчас не в том состоянии, чтобы допрашивать его! Только посмотрите на н...

Договорить ему не дали.

— Я в порядке, — даже не глянув на него, огрызнулся Алан.

— Чувак, ты не в порядке! Вопросы могут подождать, не нужно себя мучить! — покачал головой Рональд. — Ну же, босс!

Уильям выставил длинный палец в перчатке и поправил на носу очки, посмотрел на Алана поверх толстых линз — тот печально встретил его пристальный взгляд — и, приподняв брови, спокойно проигнорировал причитания Рональда.

— В таком случае мы немедленно допросим вас в моем кабинете. Следуйте за мной.

Как обычно, Алан без единого вопроса последовал указаниям — встав, он поплелся прочь из палаты за своим начальником. Рональд пошел следом и отцепился от них только тогда, когда они дошли до административного корпуса.

Местные коридоры показались Алану чужими, хотя он бывал здесь бесчисленное количество раз. Стены то и дело плыли перед глазами, подергиваясь неясной дымкой, да и от света, льющегося из множества дверных проемов, толку было мало — Алан плохо видел. Доныне его не слишком заботил тот факт, что очки он потерял. А потом Алан вспомнил, по какой причине, и вздрогнул, едва переступив порог кабинета.

Он без разрешения присел на один из деревянных стульев, выставленных вокруг стола посреди кабинета. Пристроив руки на коленях, он крепко стиснул в ладони собственные пальцы.

Уильям сел в офисное кресло за другим концом стола. С секунду он изучал Алана взглядом, а потом заговорил:

— Учитывая вашу должность, я осведомлен о том, что обстоятельства, сложившиеся на прошлой неделе, чрезвычайны. Однако мне необходимо получить ответы на несколько вопросов, пока детали происшествия еще свежи в вашей памяти. Перед тем, как приступить, я должен выяснить, способны ли вы вести беседу. Выводы Рональда Нокса о вашем состоянии отнюдь не беспочвенны.

Алан слышал, но не слушал. Мыслями он был далеко. Последнее, чего бы он хотел — околачиваться в кабинете начальника и рассказывать событиях прошлой недели. Он не желал объяснять, что пошло не так в его расследовании, и каким образом в нем был замешан демон. И уж тем более он не хотел говорить об Эрике и его посмертных тайнах. Однако ему пришлось.

— Да, я готов ответить на ваши вопросы, — и собственный голос прозвучал будто издалека.

Уильям открыл ящик стола и выудил оттуда несколько бланков вместе с пером и чернильницей. Разложив бумаги перед собой, он взял ту, которую искал, и нацарапал на ней несколько заметок, а потом, даже не подняв взгляда, спросил:

— Вы Алан Хамфриз из отдела сбора душ при Лондонском департаменте Организации Ангелов Смерти?

— Да.

Уильям быстро наскреб на бумаге еще несколько отметок и продолжил:

— Как долго вы знали Эрика Слингби?

— Шестнадцать лет, — ответил Алан. — Вы сами нас приняли сюда, сэр.

Воспоминания — это все, что у него осталось от Эрика. Но одно было самым ярким — день, когда он встретил человека, важнее которого в этой жизни у него никого не было. Образ в его памяти остался настолько детальным, что Алан мог даже почувствовать запах свежей краски — накануне в кабинете Уильяма делали ремонт.

Лондонский офис Департамента выглядел... внушительно: он значительно отличался от провинциального отделения, где Алан закончил учебу. Стажировка в центральном управлении для жнецов-выпускников была обычным делом, но даже несмотря на это случай Алана был исключительным. Как правило, новички практиковались в группах. По окончании первого года учебы их, так или иначе, всегда окружало трое или четверо других жнецов; такие группы считались весомой поддержкой и полезным окружением — в них легче всего было приспособиться к обязанностям, которые потенциальный жнец будет выполнять на протяжении веков. Алана не определили ни в одну группу практикантов — он оказался редким исключением в отлаженной системе.

Во время учебы Алан был тем еще тихоней. Если он и вступал в разговор, то только тогда, когда был с кем-нибудь не согласен или чем-нибудь возмущен. Так он нажил славу странного одиночки. Даже будучи неизменно вежливым, он не слишком отличался решительностью и не демонстрировал особого дружелюбия по отношению к другим студентам. Совершенно не стремясь налаживать контакт с окружающими, Алан пребывал в изоляции.

Экзамены он сдал блестяще: лихо обскакал своих однокурсников во всех дисциплинах, кроме одной — с навыками в полевой работе у него было туговато. Баллы за физическую подготовку едва отвечали требованиям — когда дело дошло до изъятия души, оказалось, что практики вне класса у него катастрофически не хватало. В отличие от других студентов, которые в свободное время бодались с друзьями, Алан дни напролет сидел, уткнувшись носом в книги.

Так он обнаружил себя в кабинете Уильяма Т. Спирса — импозантного главы Лондонского департамента жнецов. Алану назначили личного наставника, который наблюдал бы за ним в течение первого года стажировки, даже несмотря на тот факт, что его баллы были почти безупречны во всех областях, кроме одной.

Спирс хоть и вселял ужас, но все же ясно дал понять, что видит в Алане огромный потенциал, что бесконечно поддерживало. Не было ничего зазорного в том, чтобы иметь личного учителя. Наоборот — не каждому жнецу выпадала такая возможность. Несмотря на то, что Алан пробыл здесь всего неделю, он уже весьма профессионально обращался даже со сложной документацией для Департамента. Наставник должен был научить его одинаково легко справляться с остальными обязанностями. Алан не боялся встречи с ним. Фактически ему было любопытно увидеть, что тот из себя представляет. Он всегда воображал, что тот станет таким же, как мистер Спирс — деловым и... смертоносным.

Увидев Эрика Слингби в первый раз, Алан был, мягко говоря, озадачен. Ему говорили, что его новый наставник будет представительным и надежным, но человек, который вошел в офис так, будто ввалился к себе домой, ни под одно представление о лидерских качествах не подпадал. Оглядев присутствующим с бесстыдно самодовольной ухмылкой, он небрежно крутанул головой, стряхивая упавшие на глаза волосы. Истинное воплощение безрассудства. Обесцвеченные волосы, пирсинг во всех мыслимых и немыслимых местах, до половины застегнутая рубашка... одним словом, назвать Эрика Слингби профессионалом было оскорблением самого этого слова.

Смело протянув Алану руку, он сказал:

— Я Эрик Слингби. Ты, видать, та самая свежая кровь, о которой мне говорили?

— Мистер Слингби, — отозвался Алан и кивнул, ответив на рукопожатие. — Меня зовут Алан Хамфриз, я буду...

— Какой нафиг «Мистер Слингби»? Я Эрик. Просто Эрик, — громогласно перебил он. — И говори громче, я тебя едва слышу! Честное слово, писклявый как мышонок!

— Я не мышь! — возразил Алан.

Брякнув лишнего, он тут же прикрыл рот рукой и смутился оттого, что нагрубил своему новому наставнику.

Эрик с пару секунд удивленно на него таращился, а потом громогласно заржал.

— Знаешь что, малыш? Думаю, мы с тобой поладим.

Тот разговор задал тон их дальнейшим отношениям на много лет вперед — как профессиональным, так и личным.

Алан вынырнул из своих воспоминаний. Уильям снова заговорил, чеканя каждое слово и то и дело поглядывая на лист бумаги, который выудил из папки.

— Эрик Слингби, если память меня не подводит, был лицом, к которому вас назначили для прохождения практики.

— Да, он наблюдал за мной на протяжении всего периода обучения, — согласился Алан. — Было решено, что я не нуждаюсь в наставничестве ни в каких сферах, кроме полевой работы.

— Эрик Слингби был уважаемым сотрудником Лондонского департамента. Его статус и ваш потенциал послужили причиной тому, что вас направили к нему, — сказал Уильям, снова поправляя очки. — Однако его недавние действия приводят в замешательство. Достаточно хорошо ли вы помните учебу под его началом, чтобы описать его методы обучения и их действенность?

Алан нахмурился.

— Да.

— Считаете ли вы Эрика Слингби ответственным наставником и инструктором?

— Да, считаю, — ответил Алан. — Были... некоторые трудности в моем обучении, но он работал со мной, чтобы их преодолеть. Его методы были достаточно эффективны.

— Его методы?

— Учебные. Учебные методы, — добавил Алан.

Кажется, ответ Уильяма не впечатлил.

— Не казалось ли вам, что он поощрял любого рода неуместное поведение среди своих коллег и подчиненных?

— Ничего подобного, — Алан немного повысил голос. — Уильям, почему вы спрашиваете о его характере?

— Мистер Хамфриз, мы здесь из-за Эрика Слингби. Его недавнее участие в инциденте, который вам поручили расследовать, по меньшей мере, добавляет лишних хлопот, — он пристально и немного угрожающе взглянул на Алана. — Есть возможность, что вопиющая недостача пристойного поведения с его стороны была далеко не первым тревожным знаком.

Алан вскочил со стула.

— Эрик бы никогда!..

— Мистер Хамфриз, присядьте.

— Но Эрик...

— Сядьте! — рявкнул Уильям не терпящим возражения тоном. — Я понимаю, что недавние события могли существенно повлиять на ваши суждения, но поступок мистера Слингби — позор для всей Ассоциации Жнецов, Департамента по сбору душ и вас в частности. Думаю, вы и так осознаете это.

Алан с неохотой присел и посмотрел на Уильяма в ответ. Его совершенно не устраивал тот факт, что Уильям открыто оскорбляет Эрика. Хоть тот и был далек от идеала, он все равно оставался душой компании и верным другом. Пожалуй, этими чертами его характера Алан восхищался больше всего.

Как бы ни было ему обидно за честь друга, ссора с Уильямом делу бы никак не способствовала. Алан притих и постарался подальше спрятать гнев, что так и скреб по сердцу.

До слуха донеслось, как Уильям заполняет протокол — перо опять царапало бумагу. За большим окном росчерк молнии осветил темное предрассветное небо. Назревала буря, и Алану на секунду показалось, что непогода в точности повторяла бушующую в его голове неразбериху.

Закинув ногу на ногу, он поднял руки и с видимым напряжением сложил их на коленях. Уильям оторвался от бумаг и постучал по кончику пера указательным пальцем.

— Как долго Эрик Слингби был вашим наставником?

Вопрос оказался неожиданным. Особенно после всего, что Уильям наговорил до этого. Алан, было, решил, что у начальника Департамента по сбору душ хранилось досье. Более чем вероятно, что так и было, но, возможно, он просто был обязан спросить.

— Эрик был моим наставником два с половиной года, в течение которых он также являлся моим непосредственным начальником, — ответил Алан, с вызовом глядя на Уильяма.

Он мог вспомнить свое обучение так ясно, будто все происходило вчера, хотя сейчас казалось, что те дни канули в лету вечность назад.

Когда стажер и наставник вместе занимались в небольшом зале для тренировочных поединков, в воздухе так и сквозило разочарование. Алан Хамфриз был не в восторге оттого, что десятый раз за сегодняшнее утро его укладывали на лопатки. Его наставник, кажется, разделял это чувство и раздраженно вздыхал.

— Определись уже с тактикой! За тебя никто ничего не сделает! — крикнул Эрик через весь зал. — Либо ты чересчур заведен и бездумно бросаешься грудью на амбразуру, либо так долго колеблешься, что в полевых условиях уже давно бы погиб. Это не просто практика, пойми! Это когда-нибудь спасет твою задницу!

— Я стараюсь, как могу! — огрызнулся Алан, поднимаясь с пола. — Каждый раз, когда я следую вашим указаниям, вы постоянно заявляете мне, что я ошибаюсь. Вы уж сами определитесь, пожалуйста!

И так день за днем... Дело не двинулось с мертвой точки — и это уже стало нормальным порядком вещей. Они ежедневно работали вместе вот уже месяц, но до сих пор не ладили, не могли скоординировать свои действия или хотя бы просто поговорить.

Алану отчаянно не нравились непринужденность, а порой и безрассудство, которыми славился Эрик. Его разгильдяйство немедля куда-то пропадало, как только дело доходило до сбора душ, но, возвращаясь на простые тренировки, он был раздражающе никчемен. Его указания часто противоречили друг другу, а манера обучения не приносила Алану никакой пользы — он не хотел ничего иного, кроме как просто сделать всё правильно, но все не мог взять в толк, как человек вроде Эрика умудрился получить руководящую должность.

Тот особый день начинался еще хуже, чем обычно. Сначала их отправили на сбор душ — и все сразу же пошло не так. В связи с рискованностью дела им пришлось работать с целой командой, но даже при том, что с ними пошли еще четверо жнецов, все вернулись с травмами. Большинство отделалось царапинами и синяками, но случай оставил после себя горькое послевкусие.

Тренировочный бой занял вторую половину смены, как и обычно. Жнецы обычно сражались друг с другом — только в этом случае удавалось воссоздать наиболее близкую к реальной ситуацию. Кроме того, это был наилучший способ попрактиковаться в бою, не получая при этом серьезных травм. Теоретически парные занятия были хорошей идеей.

Проблема заключалась в том, что Эрик Слингби не шел ни в какое сравнение со своим подопечным. Шире в плечах и выше на голову, он был гораздо крупнее Алана, а тот в свою очередь не отличался атлетичностью сложения. Различия между ними стали еще более разительными, когда Алан попытался его побороть.

Суть задания была проста как утюг — Алан должен был выбить из рук Эрика бутафорскую косу. Неважно, насколько отчаянно он старался, тот так легко отражал все его атаки, что даже приблизиться для очередного выпада не представлялось возможным. Его собственная коса либо по-прежнему не достигала цели, либо Эрик отражал удары так, что Алан рисковал просто растянуться по полу. Была у Эрика коса или ее не было — значения не имело. Он успешно избегал атак и без нее. Алану не удалось даже на толику преуспеть в тренировках, но куда сильнее неудачи его раздражало осознание того, что в реальных условиях от него уж точно не будет толку, — если бы умирающая душа вознамерилась оказать сопротивление, действовала бы она в разы быстрее Эрика.

Эрик злился не меньше Алана — это было ясно как божий день. Тяжело вздохнув, он проговорил:

— Попробуй еще. Ты ведь можешь. Ну же!

— Ладно, — вздохнул Алан.

Он отряхнулся и покрепче перехватил косу. Глубокий вдох — и Алан помчался через весь зал, налетев на своего наставника; тот чуть отступил в сторону и поднял руку, с легкостью сбив противника с ног. И снова Алан обнаружил себя валяющимся на деревянном полу. Он встал и предпринял еще одну попытку.

— Стой!

— Что на этот раз? — огрызнулся Алан. — Я делал в точности, как вы сказали.

— Просто... подожди минутку, — велел Эрик.

Повесив свою бутафорскую косу на свисающую с потолка цепь, он замер там, где только что стоял Алан.

— Встань так, будто собираешься меня атаковать.

Алан так и сделал — чуть согнул колени, держа спину ровной и руки — в соответствующем положении. Эрик, будто оценивая, обошел вокруг него. Наклонившись, он пнул Алана в колено, заставив чуть шире расставить ноги.

— Что вы де?.. — начал, было, Алан.

— Просто помолчи, — проворчал Эрик. — Дай мне минутку.

Обойдя Алана вокруг, Эрик встал у него за спиной, наклонившись, заставил прогнуться назад. Потом взял его за плечи и немного развернул. Наконец он отобрал у Алана оружие. Обхватив его за запястье, он повернул его руку так, чтобы ладонь оказалась напротив груди, а потом вручил ему косу. Пробормотав что-то, Эрик снова встал перед ним.

— Старайся оставаться в такой позиции. Не наклоняйся вперед. Держи грудь и бедра в одном и том же положении. Оставляй больше пространства между ног. Это должно помочь сохранить равновесие, так что тебя будет труднее сбить с ног. Давай еще раз.

Повернувшись, на полпути к другому концу зала Эрик вооружился косой и кивнул. Алан снова приготовился нападать. Он двигался так быстро, как только мог — бросился вперед и взмахнул косой... а потом едва не задохнулся, когда сообразил, что ударил Эрика в грудь. Коса выпала у того из рук и громыхнула о пол. Алан замер от этого звука. Чуть придя в себя, он обнаружил, что Эрик заходится смехом.

— Я ж говорил, что у тебя получится!

— Что случилось? — удивленно спросил Алан.

Эрик сдержал хохот, но от широченной улыбки отделаться так и не смог.

— Я показал тебе, как удерживать равновесие. Это усилило твою атаку. Еще немного таких выкрутасов — и ты бы остался без учителя.

— Спасибо. Действительно... сработало, — Алан чуть порозовел от неожиданного комплимента. И вдруг он кое-что понял. — Эрик, получается, в течение всех прошлых спаррингов на этой неделе вы не пытались меня раздразнить?

— Ты что, и правда думал, что мне нравится играть у тебя на нервах? — Эрик, кажется, искренне удивился. — Вот черт. Знаешь, ты неплохой парень, пока не пытаешься учить меня — на секундочку, своего наставника. Ты способен на большее. Мне просто хотелось, чтобы ты раскрыл себя в полной мере.

Голос Уильяма вернул Алана на землю.

— Наставничество, длящееся больше года, — большая редкость. Официально его можно продлить максимум на восемь месяцев. Мне не докладывали, что вы работали с Эриком дольше положенного.

— Да, случай необычный, — тихо согласился Алан. Он уже успокоился после скабрезных комментариев Уильяма, но осадок остался. Не отрывая взгляда от своих рук, он продолжил: — Я не слышал ни о ком, кто работал бы с наставником дольше меня.

Уильям опять поправил сползающие очки.

— А как вы думаете, почему?

Это была болезненная тема. Алан не горел желанием говорить о причинах без надобности. Его тяготили некоторые аспекты дела. После событий прошлой недели он был еще меньше склонен их обсуждать. В уголках глаз тут же защипало от слез.

— Я... заболел.

— Из-за Шипа Смерти?

— Да, — ответил Алан. — К концу года, когда моя стажировка подходила к завершению, у меня диагностировали Шип Смерти.

— Я припоминаю, что у нас после этого прибавилось бумажной волокиты, но мне не сообщили, что это было связано с отсрочкой планов. Была ли ваша болезнь результатом некомпетентности мистера Слингби?

— Нет! — торопливо выпалил Алан.

Ответ он не продумал. У Уильяма явно дернулась бровь. Алан взглянул на него, стараясь умерить свой пыл. Шипы Смерти были для Уильяма ничем иным, как очередной возможностью придраться к Эрику.

Эрик не был виноват в его недуге, наоборот — он выгораживал Алана как мог, всеми правдами и неправдами скрывая истинную причину его болезни.

— Эрик... не был причастен.

Но острый взгляд все равно буравил Алана.

— Шипы Смерти — довольно специфическая причина.

— Верно.

— Вы знаете, что именно привело к таким плачевным последствиям?

Алан притих. Уильям все рыскал и рыскал, расспрашивал и расспрашивал в поисках чего-нибудь, в чем можно было бы обвинить Эрика, но в свете очередного неожиданного вопроса раздражение Алана сошло на нет.

— Да, я знаю.

— Пожалуйста, объяснитесь, — потребовал Уильям и приготовился записывать.

— Сэр, я не понимаю, какие это имеет отношение к данному разговору.

Алан нахмурился и чуть вжался в стул.

— Я и не подозревал, что для того, чтобы задать вам вопрос, мне понадобится ваше позволение, — притворно удивился Уильям. — Отвечайте.

— Я... — замялся Алан. Спустя мгновение он признал — скрывать правду и дальше не получится. Он склонил голову, пряча непрошенные слезы. — Да, сэр. Причиной был я. Я принял сознательное решение пропустить через свое тело пленки воспоминаний, из-за чего и заработал Шип Смерти.

Жизнь Алана была полна одиночества. Изоляция, которая составляла большую часть его существования, заставила его налаживать товарищеские отношения везде, куда бы его ни занесла судьба после появления в диспетчерской службе. Он не питал симпатии к буйным вечеринкам или переполненным барам, которые частенько осаждали коллеги. После того, как на самом обыкновенном выезде он подвергся сопротивлению со стороны умирающей души, он понял, что его одиночество могло бы послужить другой, высшей цели. Пропустив через себя пленку воспоминаний — той самой умирающей души — Алан смог взять на себя часть ее боли и горя — облегчить ее бремя.

Эрик не знал, пока не поставили диагноз, и пришел в ужас после — по нескольким причинам: в конце концов, кроме того, что Алан был теперь неизлечимо болен, так еще и умудрился так себя опозорить, причем под его руководством. И вместо того, чтобы избегать нерадивого мальчугана, Эрик пытался ему помочь! Начальство на подобные проступки реагировало довольно остро, потому он всеми силами скрывал то, что натворил Алан. Некоторые трудности в отношениях ученика и учителя отпали сами собой, поскольку они вместе вступили в схватку с болезнью, а та успешно тянула на дно обоих.

— Это случилось в период, когда мистер Слингби был вашим наставником? — уже ничему не удивляясь, спросил Уильям.

— Да.

— И ваш наставник вас не остановил? — Уильям снова схватился за перо. — Шипы Смерти должны многократно воздействовать на организм, прежде чем недуг себя проявит.

— Эрик не знал об этом, пока болезнь меня не подкосила, — напряженно сказал Алан. Прозвучало неубедительно, но он мог поклясться, что говорит правду.

Уильям выгнул бровь.

— Мистер Хамфриз, мне с трудом верится в то, что вы, будучи под наблюдением опытного специалиста, неоднократно пропускали через себя пленки воспоминаний. Либо мистер Слингби был достаточно компетентен, а вы лжете, либо вы сами причина своих бедствий, а его методы обучения далеки от идеала. Что из этого верно?

Раздражение, которое Алан едва утихомирил, снова дало о себе знать.

— Эрик был превосходным руководителем. Он не несет ответственности за мою болезнь, и неважно, как это сейчас звучит.

— Ясно, — Уильям опять уткнулся в бланки и вывел черными чернилами очередную заметку. Так и не оторвавшись от записей, он продолжил: — почему вы решили остаться в диспетчерском отделе? Ваш статус давал преимущества для перевода на более подходящие должности.

Алан заговорил уверено:

— Я бы ни за что не подал запрос о переводе. Мне хотелось продолжать работу в этой области. Это была... личная цель. Я очень хотел и дальше исполнять свои обязанности, пока доставало сил. Хотя вы не первый, кто предлагает мне рассмотреть другие варианты.

Алан слышал то же самое бесчисленное количество раз. Разве что первым, предложившим ему такое сумасбродство, оказался Эрик. Бесконечные дискуссии и ссоры до изнеможения стали для них нормой. Некоторые из тех разговоров въелись в память сильнее всего.

День выдался долгий, и под вечер Эрик с Аланом оказались последними, кто остался в Управлении. Резко привалившись к стене рядом со столом, Алан сполз на пол и понял, что ему трудно дышать. Он приложил ладонь к груди, комкая на себе рубашку, и ждал, пока не пройдет приступ. Тело словно разваливалось на кусочки, а держала его в куче разве что одежда. Болело всё. Каждый вздох обжигал легкие.

Алан не был в состоянии даже дойти до ближайшего стула. Даже до стены добраться ему помог Эрик. Да чтобы его тащили до его же кресла! — унизительно. Тем более, он не было уверен, сможет ли усидеть на нем, не свалившись на пол.

Эрик прислонился к стене рядом с ним и глянул вниз. Лицо его омрачилось, когда он поймал гримасу на лице Алана.

За синей тонировкой очков, то и дело сползающих с носа, определенно проглядывались беспокойство и неодобрение.

— Знаешь, тебе не обязательно этим заниматься. Я могу поговорить со Спирсом, и тебя переведут на менее нервную работу. Думаю, так тебе станет легче.

— Нет! — резко возразил Алан, будто выплевывая слова, и, задыхаясь, согнулся под волной новой боли. Глубокий вдох — и он закрыл глаза, заставляя себя немного успокоиться. — Я хочу работать до тех пор, пока смогу. Все хорошо. Действительно хорошо.

Он очень медленно поднялся с пола и лишь усилием воли удержался на ногах. Эрик тут же протянул руку и приобнял его за плечи, чтобы не дать упасть, но Алан проигнорировал неодобрительное бурчание напарника и, натянув на лицо огорченную улыбку, сказал:

— Мне просто нужна пара минут отдыха, и потом мы сможем закончить последние дела на сегодня.

— Не мели чушь.

Эрик довел его до кресла, но даже когда Алан сел, не отошел ни на шаг. Очевидно, в его способности усидеть в кресле в вертикальном положении сомневался еще кое-кто.

— На сегодня твои вылазки за душами окончены. Мы отправим тебя домой, как только сможешь идти.

В голосе Эрика явно сквозило беспокойство, и Алан посмотрел на него с невозмутимым удивлением.

— Эрик...

— Шип Смерти доставлял мне немало трудностей, — сказал Алан Уильяму, не позволяя себе дальше погрузиться в воспоминания. — Лишь благодаря заботе Эрика и поддержке со стороны других сотрудников Департамента я... я смог продолжать работу, сэр. Поскольку, уверен, вы в курсе того, что я имел дело с пленками довольно часто.

Уильям резко оторвался от своих бумаг — что-то он заприметил в его тоне.

— Мистер Хамфриз, какова была природа ваших отношений с мистером Слингби после окончания практики?

Алан опасался подобного рода вопросов. Многие годы они с Эриком избегали таких разговоров с начальством. Но, будучи не таким оптимистичным, как Эрик, он знал, что в один прекрасный день все всплывет на поверхность. Алан глубоко вздохнул и приготовился рассказывать.

— Мы были...

...но тут же умолк, подбирая нужное слово. Едва ли он задумывался об этом за все то время, что они с Эриком крутили свою интрижку. И ни за те четыре часа, что прошли с момента последнего их разговора.

Не более дня прошло с тех пор, как Эрик целовал его, согревая в сильных объятиях, и Алан цеплялся за него так, словно боялся, что они оба распадутся на части, если их разлучить. Любовники — лишком блеклое слово, не способное описать их связь.

Осознание того, что Эрика больше нет, снова отозвалось болью. Слезы, угрожавшие вот-вот пролиться, тихо побежали по щекам. Алану казалось, будто сегодня ночью оторвали половину его души, и там, где когда-то было светло, разверзлась бездонная пустота. Часть его умерла вместе с тем, кто когда-то собрал воедино осколки его разбитого сердца. У Алана не осталось слов, кроме...

— Я люблю его.

Плевать, что он говорил в настоящем времени, будто Эрик до сих пор был где-то рядом. Плевать, что его теперь уже бывший начальник услышит нечто, нарушающее с дюжину пунктов устава. Оба знали, что их отношения запретны. Руководство не имело права взаимодействовать с подчиненными вне работы, а тем более — иметь с ними романтические отношения.

Эрик и Алан говорили о возможных последствиях, когда дело только шло к роману, когда они обсудили нарушение каждого правила, четко определявшего их статус в организации. Никогда ранее и никому кроме Эрика Алан не признавался в любви.

Несколько лет назад — хотя он не мог точно определить, когда именно — Алан начал понимать, что питает интерес к своему наставнику, а когда он узнал, что не одинок в своих желаниях, и Эрик тоже к нему неравнодушен, положение вещей изменилось. Но даже если так, они условились, что это не отразится на их работе — они не рисковали впасть в немилость у начальства и не позволяли чувствам мешать достижению какой бы то ни было цели в работе.

Никто из коллег не знал. Тихий, послушный Алан был последним, кого заподозрили бы в неуставных отношениях. Даже в Лондонском Диспетчерском отделе он обычно держался сам по себе. Тот факт, что он не любил шумные гулянки и сторонился близкого общения, полностью выделял его из толпы. Алан ни минуты не сомневался в том, что правда повергнет в шок даже самых непредубежденных из его коллег, узнай они когда-нибудь, насколько близок он со своим собственным наставником. И их шок только усилится оттого, что человек, с которым он связан отношениями, — Эрик Слингби.

Эрик был всем, чем не был Алан. Покуда Рональд Нокс величал себя тем еще бабником, слухи об интрижках Эрика с парочкой секретарш во время перерыва стремительно оббегали весь Департамент. Любовь к выпивке и никотину были наименьшими из известных его недостатков; Эрик к тому же никогда не отказывался оторваться на вечеринке. Но ни один из сплетников и близко не подозревал, что Эрик из себя представляет на самом деле.

На глазах блестели слезы, но на сердце у Алана потеплело, стоило ему лишь вспомнить о том, как завязались их отношения.

В офисе дым стоял коромыслом: бумажной работы оказалось втрое больше обычного, а отряды жнецов заняли посты, и рабочих рук сразу же втрое поубавилось.

Алана по его же просьбе недавно перевели в отдел документации, и он с радостью уверовал в свои способности к самостоятельной работе. И хотя он с удовольствием работал в одиночку, бумажная волокита уже ни в какие рамки не вписывалась. Сроки все равно поджимали — их сдвинули назад, чтобы сократить отставание в работе, которое учинили за последние два месяца особенно ленивые сотрудники. Но все же Алан не возражал. В конце концов, у него был помощник: Эрик добровольно вызвался помочь с доработкой самых важных отчетов.

Само по себе его предложение необычным не было. Уже полгода они немало времени проводили вместе — в том числе и после работы. Практика закончилась почти год назад, но так или иначе они все равно умудрялись оказаться одновременно в одном и том же месте. Сначала это казалось чередой приятных совпадений: один шел в магазин, а второй внезапно вспоминал, что нужно купить молока. Одному хотелось горячего кофе — а второй вдруг понимал, что не отказался бы от баночки холодного чая.

В конечном итоге оба сдались и перестали притворяться, будто их встречи носят сугубо деловой характер. Открыто признав дружбу, они начали пару раз в неделю куда-нибудь выбираться после сложного рабочего дня. Встречи неизменно оканчивались либо в просторной квартире Эрика, либо в маленькой каморке Алана, переставшего без крайней на то необходимости задерживаться в офисе. Вечера проходили в спокойствии и умиротворении: стоило закончить с документами, как они с Эриком тут же садились играть в карты или обсуждали гулявшие по департаменту слухи.

Чем больше времени Алан проводил в обществе Эрика, тем чаще ему казалось, что они видятся непозволительно мало. Этот человек совсем недавно из наставника превратился в начальника, но глубокая привязанность все равно о себе напоминала; Алан знал устав и неуклонно следовал его букве, и хотя его чувства противоречили всему, что было там сказано, казалось, даже это не смогло пошатнуть детской влюбленности, которую он питал к Эрику.

Еще несколько недель Алан переживал из-за попранных своим эмоциональным предательством корпоративных стандартов, но, в конце концов, пришел к выводу, что его привязанность была безобидной, а глупые чувства ни на что бы не повлияли. Само собой, их с Эриком приятные посиделки не приносили никакого вреда, пусть даже Эрик и воспринимал их дружеские отношениями совсем в ином ключе. Эрик был рядом — и Алану этого хватало, ведь тень одиночества и страданий сразу исчезала, изгоняемая светом его беззаботности.

Та ночь не предвещала... Рано вечером у Алана закончилась смена — он вернулся домой и приготовил скромный ужин. Вскоре смена закончилась и у Эрика; оба весело болтали за едой, а потом переместились за журнальный столик в гостиной и занялись кипой документов, которую Алан прихватил с работы. Куча бумаг постепенно уменьшалась, а огонь в камине потихоньку угасал, пока работа совсем не закончилась и Эрик с Аланом не начали травить байки о веселых инцидентах на службе.

В департаменте Алан никогда не улыбался и уж тем более не говорил с такой теплотой, как сейчас.

-...а потом Рональд взял на себя слишком много и попытался вынести всю ту скирду папок в копировальную комнату, даже не подумав, какая низкая там дверная рама.

— Вот дурень! Хоть бы надвое разделил! — усмехнулся Эрик.

Алан улыбнулся шире.

— Ага, сейчас! Как видите, надо прихватить всё, чтобы два раза не бегать. Итак, Рональд вышел на финишную прямую к дверному проему, и тут верхушка бумажной пирамиды стремительно поехала вниз. И везде бумажки, бумажки, бумажки!

Эрик расхохотался.

— Ой, ребята...

— Но Рональд не сдался! Он обернулся и наклонился, чтобы подобрать потерю... а сверху на него повалилась основная часть кучи! — теперь не удержался и захохотал Алан, ибо сам был свидетелем спектакля. Впервые за долгое время он откровенно веселился. — За что бы он ни взялся, становилось только хуже!

— И что было дальше?

— Пришел Уильям и велел прибраться, но у Рональда, кажется, и без того забот хватало, вот я и вызвался ему помочь. Видел бы ты лицо Уильяма — думаю, он был близок к тому, чтобы плюнуть и самостоятельно убрать тот беспорядок. Интересно, а Рональд хоть иногда может управиться без посторонней помощи?

Алан беззлобно рассмеялся и убрал в сторону стопку готовых документов, а потом откинулся на мягкие диванные подушки.

Отсмеявшись, Эрик оттолкнул свою кучу бумаг в другой конец стола и бросил ручку сверху, а потом откинулся на спинку дивана, разложив руки поверх нее. По случайности ли, специально ли его правая рука оказалась на плече Алана. Оба застыли, едва поняли, что сейчас сделал Эрик. Алан перестал смеяться и удивленно распахнул глаза. По выражению, что блуждало на лице Эрика, не составляло труда предположить, что такие интимные жесты в его планы на ближайшее будущее не входили.

Ни один из них не был уверен в том, как поступить дальше. Бесконечно долго они сверлили друг друга взглядом в ожидании хоть каких-то действий, но даже в такой неловкий момент тишина не давила на уши. Напротив — удивительное тепло, витавшее вокруг, словно бы разрослось в десятки раз. Алан сглотнул.

— Эрик?..

Стоило ему заговорить, как неуверенность с лица Эрика исчезла. Едва первые звуки его имени сорвались у Алана с губ, он пожал плечами, а потом так же небрежно, как и тысячи раз до этого, наклонился и поцеловал его. Вот так просто. В тот короткий момент Алан вдруг понял, что все домыслы — его и коллег — касательно Эрика были ошибочны. В корне ошибочны.

Алану казалось, будто его целует само небо. Поцелуй оказался не таким неловким, какими обычно бывают первые поцелуи. Напротив, Эрик целовал его бережно, сладко и предельно искренне — и его ласки говорили больше, чем любые слова. Всё просто, всё так, как и должно быть. Алан напитывался теплом чужих губ и ловил себя на мысли, что не хочет целовать никого другого.

Отстранившись, Эрик всмотрелся в его лицо, словно ища одобрения. Алан смело отвечал на поцелуй, желая его не меньше, но ему хотелось убедиться.

— Эрик, ты... — на пределе слышимости шепнул он.

— Я тебя хочу...

Признание оказалось грубым и неожиданным — резкий ворох слов, которые он долго держал в себе.

— Я желал тебя одного уже много месяцев. Алан, я просто...

Алан прервал поток слов еще одним поцелуем — лучший конец любым сомнениям во взаимности желания.

Собственная смелость даже застала его врасплох: он зарылся в волосы Эрика и прильнул к теплу, которым тот с ним делился.

Алан дал себе волю. Позволил себе потерять голову. Раньше он и представить себе не мог, что способен на подобное. С Эриком же он чувствовал себя иначе. Будто вернулся домой. Оказавшись в его объятиях, он осознал, что нашел наконец кого-то, кому сможет подарить немного света.

Продолжение в комментариях.

@темы: other, Alan Humphries, Eric Slingby, fanfiction

---

[Kyokka Suigetsu]

немного арта)

(с)


(с)

@темы: art, Alan Humphries, Eric Slingby

---

Еще одна история...

[Amberqueen]

Сначала был вот этот фанфик eric-alan.diary.ru/p194354442.htm
Потом получилось продолжение...

Название: Дневник, закрытый на замок
Автор: Amberqueen (ficbook.net/authors/258531)
Фэндом: The most beautiful death in the world (Kuroshitsuji)
Рейтинг: G
Статус: закончен
Аннотация: альтернативная реальность.
Дисклаймер: прав не имею.

То, что было

Я – Алан Хамфриз, диспетчер шестого отдела третьего лондонского департамента «Несущие смерть», моя раса – шинигами, но когда-то очень давно я был человеком. В нас все-таки остается слишком много от людей, мы умеем чувствовать, хотя тщательно скрываем это, в нашей работе нет места для эмоций, иначе последствия могут быть ужасными.
Для меня они такими и были…
Всю свою карьеру, начиная с дней стажерства, я пытался понять и почувствовать, что же ощущает человек, когда его такая недолгая жизнь вынуждена оборваться навсегда. С особой тщательностью вглядывался я в пленки, и вот однажды поплатился за это: в тот вечер со мной не было Эрика, моего наставника, моего близкого друга и словно старшего брата, а ведь молодые сотрудники нашей структуры стараются держаться вместе и ходить на задания в парах. Я был уверен в себе, но поплатился за самоуверенность, а осознал это лишь тогда, когда пленка взметнулась и в нескольких местах вошла в мое тело.
Я даже не могу вспомнить, кричал ли я, хотя меня словно разрывало на куски – так было больно. В академии на факультативном курсе рассказывали о Шипах смерти, но я все думал, что это легенды, пока не понял, что один из таких сейчас во мне. Первой же мыслью было не подводить Эрика, и я ничего ему не сказал, но он оставался в блаженном неведении недолго – меня угораздило потерять сознание на задании, и мой лучший друг обо всем догадался. Как же я клял себя за глупость и слабость!
Шли годы, но я не знал, что Эрик подставляется из-за меня, воруя души, а их нужна была целая тысяча. Узнал я все слишком поздно… но история это начинается как раз с конца моей жизни.

Первое, что я осознал – мне больно, причем больно так, как не было еще никогда, а по спине течет что-то горячее. Неужели это моя кровь? Затем Эрик истошно закричал, как будто это не меня, а его ударила Коса, и я почувствовал, что падаю не куда-либо, а к нему на руки; мой напарник тяжело и горько рыдал, это я успел заметить, но он не понимал главного: все хорошо, боли больше не будет. Я попытался успокоить его, и, кажется, удалось улыбнуться, а потом меня накрыло темнотой.
Вот тут-то и пришел дикий страх: я отчетливо понял, что не хочу уходить, попытался закричать, попытался позвать на помощь, схватить за руку Эрика… но не смог сделать ничего, у меня больше не было плоти. Я мёртв? Похоже на то… Я мёртв?!! Нет, нет, не хочу! Я не хочу!!!
И я понял, что я призрак.
Рядом Эрик исступленно рыдал над моим телом, ухмылялся и аплодировал Себастьян Михаэлис, а юный граф, ставший невольной причиной произошедшего, кажется, испугался. Несмотря на исступленные просьбы Эрика убить его, демон так и не сделал этого, или же попросту не успел: налетела чуть ли не половина отдела, Эрика скрутили, меня унесли, а Уильям прочел издевательскую лекцию о том, что следует знать край, но не падать.
Всех моих скитаний за прошедшие сто лет уже и не вспомнить, но однажды я увидел девочку-подростка с длинными каштановыми волосами и зелеными, словно у жнеца, глазами; я не думал тогда, что она станет лучшим моим другом. Она просила не называть ее имя, поэтому я хотел бы заменить его ее прозвищем – Лань, данным ей за стремительность движений и нежную поволоку во взгляде. Я понял, насколько гибко у милой девочки мышление и вселился в нее, сделав двоедушником.
Как я порой потом ненавидел себя за это! Мне пришлось «уговорить» мою милую Лань взять при получении документов имя Алана, потому что тайно, в глубине моей бессмертной души, очень надеялся, что Эрик все еще ищет меня, ведь погибшие жнецы далеко не всегда умирают окончательно. «Найди меня, Эрик!», - шептал я, отчаянно страдая от того, что бедняжка девушка страдает тоже, чувствуя мои эмоции… и вдруг она вступила со мной в контакт, используя способности сновидицы, и открыла, что Эрик стал главой ее отдела в конторе, занимающейся охотой на демонов. Меня удивило не это, а то, что Лань мне посочувствовала и совсем не рассердилась. Золотая моя девочка, я все равно буду должен тебе!
Концом истории стало мое пробуждение в храме Кали. Живого. Во плоти, без Шипа смерти. Рядом был мой Эрик, мой самый лучший на свете друг, а чуть поодаль сном младенца спала моя бесценная названная сестричка, моя Лань.

А вот теперь начинается самое парадоксальное.
Наше с Эриком возвращение в департамент, из которого мой напарник был изгнан на все эти сто лет, произвело самый настоящий фурор (а я еще не знал, что Уильям пошел на риск, предоставив ему мою Косу смерти и архивное дело о тысяче душ); Рональд Нокс, мой друг с академии, завопил на весь этаж не хуже своего наставника Сатклиффа и кинулся обниматься. Пока я терпел выдавливание всех моих внутренних органов, пытаясь убедить Рона, что жить мне не расхотелось, подоспел еще и Грелль Сатклифф, вышеупомянутый наставник моего друга – почему-то у него потекла тушь.
Я и сам был несказанно рад их видеть, даже, чуть отдышавшись, сжал Рона в объятиях не менее энергично, а прослезившегося Грелля чуть позже обхватил за талию, позволив трепать себя по волосам под умильное: «Аланчик, деточка, живой…»; Эрик на это только нежно и чуть грустно улыбался, а глаза у него сияли. Прости меня, друг, я знаю, как тебе было одиноко, но просто я уже не мог терпеть ту сумасшедшую боль. Ты же все равно меня спас, только жаль, что я заставил тебя столько ждать и мучится.
Затем навстречу вышел сам Уильям Т. Спирс, будничным тоном приветствовал меня, глядя совершенно бесстрастно и столь же спокойно поздравляя с возвращением – только рука выдала его душевное состояние, он же сжал мои пальцы чуть сильнее и удержал чуть дольше, чем того требовал этикет. Даже он мне рад… в глазах предательски защипало.
Оказалось, я обязан еще и Легендарному жнецу – за сохранность моего бренного тела и столь бесценной пленки, иначе я не смог бы воплотится снова или потерял бы память навсегда, а оба эти случая куда хуже смерти. Я отправился его благодарить в тот же вечер.
Единственное, о чем я просил, так это не терять связь с моей Ланью.
Страннее всего оказалось то, что мне это позволили.

Странный сон

Поляна, заросшая эрикой…
Когда-то вереск рос на холмах скорби, на могильных курганах, но тот вид, что называют эрикой, мой любимый белый вереск – цветок одиночества, грустный-грустный, но очень красивый, а его летящие по ветру лепестки напоминают снег. Как же его можно не любить? Я никогда не рвал цветы, лишь падал в траву и слушал, мечтал, считал далекие звезды.
Сейчас мое давнее тайное убежище осталось только во сне, на Земле его не существует уже почти столетие – то самое столетие, что я был призраком; но у снов свои законы, они ярки, до неловкости чувственны порой и очень реальны, так было и в этот раз.
Я сидел на траве, положив Косу рядом с собой и упираясь правым локтем в согнутое колено (поза, вопреки расхожему мнению, весьма удобная), а перед глазами слабо мерцали строчки из книги, которую я держал левой рукой. Кажется, это был Лермонтов, любимые Ланью поэмы которого я успел запомнить наизусть, а тем более открытого сейчас «Демона». Здесь всегда было место лишь для меня одного… по крайней мере, так я думал до сих пор.
Тихие, словно дуновение южного ветра шаги по росистой траве заставили меня вздрогнуть и захлопнуть книгу, но до Косы я так и не дотронулся, потому что неожиданно узнал стук сердца того существа, что приближалось ко мне – наша раса всегда помнит и слышит его. Ошибок быть не могло, поэтому я снова расслабился, позволяя ей подойти совсем близко и опуститься на колени рядом со мной, после чего девушка села боком как русалочка, откинув за спину длинные пряди темных, почти черных волос.
Лань оказалась возрожденной стихийной силой, госпожой Солнца и Жизни Аматэрасу, поэтому в нашу недавнюю встречу я ее еле узнал, а уж убедился в том, что хрупкая японочка действительно она только благодаря старой песне Марыли Родович, уже слышанной при нашей первой встрече во сне. Сейчас я невольно сравнивал Лань с Аматэрасу – тот же рост, чуть более деликатное сложение, та же беломраморная кожа, почти такие же волосы, только глаза изменились значительно: разрез, чуточку более раскосый, обожаемый японцами цвет дождя или лондонского тумана плюс более длинные и загнутые ресницы, намного гуще прежних.
- Алан, - лилейная ручка коснулась рукава моего пиджака, - как же давно мы не виделись, Алан…
- Я тоже скучал, Айюми, - специально назвал я ее новым именем.
Как же все-таки красиво – Айюми, любовь.
Любовь и стала причиной ее отказа от трона Хранителя Земли, который по праву силы занял теперь сокол Род, а моя милая Лань теперь не одна… кто бы мог подумать, что любовь нечто подобное способна сделать и с демонами. Хм, ошибочка, ками все-таки не демон, ками есть дух природы, как и сама Айюми, пусть даже основная ее сила ушла.
Девушка обняла меня.
- Помоги мне, - шепнула она, - тяжело… страшно…
Я испугался и вцепился в нее.
- Лань, что с тобой? Почему…?
Я осекся, понимая, что она исчезает, хотя все еще пытался удержать в руках это бесплотное видение, прилагая все усилия, чтобы не проснуться. Все оказалось напрасным, пришлось распахнуть глаза, после чего я подорвался с постели, судорожно ища очки.
С моей девочкой случилась какая-то беда.

В этот раз геройствовать в одиночку было бы идиотизмом, на карту поставлена жизнь Айюми, а свою Лань я намеревался спасти любой ценой. Оборвав домашний телефон Эрика, я понял, что он либо на работе, либо у очередной пассии, после чего быстро набрал номер мобильного телефона, попутно одеваясь и приводя себя в порядок.
Видимо, спросонок мой напарник не понял, кто поднимает его в неурочный час, поскольку ответил мне поток ругательств.
- И тебе доброе утро, - отозвался я.
- Алан?!
- Прости, Эрик, что я тебя разбудил, но видишь ли.., - я обстоятельно изложил суть проблемы.
Поскольку меня ни разу не перебили, да и потом молчание не прервалось, я подумал было, что Эрик либо заснул, либо нас вообще разъединили и, на всякий случай, сказал: «Алло?»
- Слушай, ты точно уверен, что правильно ее понял?
Шелест в трубке подтвердил, что Эрик вылез из постели, а негромкий обиженный женский голос – что не из своей постели. Я постарался максимально точно процитировать ее слова, после чего Эрик буркнул, что сейчас будет, и разорвал контакт. Я пожалел, что сдал Косу в отдел выдачи, но вспомнил, что за злоупотребление Уильям по головке не погладит точно, значит, придется обходиться подручными средствами.
Мобильник зазвонил – это был Эрик, и он попросил выйти к подъезду. Телепортироваться я не рискнул, но сбежал по лестнице бегом.
Напарник ждал меня вместе со своим зевающим стажером, который притащил наши Косы (Торн парень толковый, ему я Косу трогать разрешал); пробурчав что-то о служебном произволе, парень испарился, а мы с Эриком двинулись к дому Лани.
Ни на звонки, ни на стук никто не отвечал, только заорала из-за двери благим матом ополоумевщая кошка. Переглянувшись, мы резко вышибли дверь.
Квартира выглядела перевернутой вверх дном; кошка при виде нас поджалась и зашипела, выгибая спину, а потом даже завыла – мы не рискнули тронуть настолько агрессивное животное, но ее поведение наводило на мысль о том, что и так было очевидно: кто-то учинил налет на жилище. Разделившись, мы принялись осматривать квартиру, и я почти сразу обнаружил в спальне лежащего без движения Михаэлиса. Было бы до крайности глупо счесть его спящим, ибо ворон лежал на ковре возле нераскрытой постели и был, ко всему прочему, полностью одет.
Не в силах вымолвить хотя бы слово, я стоял и ждал, пока не подошел прочесавший свой участок Эрик. Увидев коматозного хозяина мой напарник хрипло выматерился сквозь зубы, затем достал сигареты и глубоко затянулся, успокаивая расшатанные нервы. Я не терплю дым, но сейчас совершенно не обратил на него внимания.
Лани в квартире не было.

Сокол

Михаэлис спал, и разбудить его не было никакой надежды, а вот мне было не до сна, несмотря на ночь.
Расположившись за компьютерным столом Лани, я попытался выйти в сеть с ее ноутбука, но оказалось, что это невозможно – несчастная машинка была «утоплена» (т.е., клавиатура еще мокрая, а значит, ее нарочно старались вывести из стоя, ведь Лань аккуратистка, и облить «прибор связи» попросту не могла.
Я снова оборвал телефон Эрика, выслушал, что он обо мне думает, а затем попросил прислать Торна для ремонта компьютера; вскоре оба были в квартире, в изрядно заспанном виде, а Эрик еще и в помаде… опять я его от важного оторвал!
Взяв с меня слово, что один я ни в какую авантюру не влипну, Эрик ушел, а Торн довольно быстро просушил и отремонтировал компьютер, взломал пароли и, пожелав мне удачи, тоже отправился досыпать. Я начал просматривать переписку Лани, пообещав сам себе, что потом извинюсь перед ней – сейчас о щепетильности не шло и речи, поскольку ее жизнь гораздо важнее, чем ложный стыд.
В социальной сети мне попалась страничка переписки с пользователем по имени Бальдр… неужели тот самый Бальдр? Судя по письмам – да, он самый, а еще один пользователь, с которым Лань состояла в постоянной переписке, называл себя Фрейр. Сомнений не оставалось, это те самые скандинавы, да и ник с именем одной из северных богинь тоже явно не был вымыслом – стихия, хотя и не принадлежащая здешней земле. Наудачу я написал им всем, но не получил ответа.
В отчаянии я принялся снова пролистывать переписку, открыл диалог с некой Ладой, дамой довольно симпатичной и неплохо образованной, но где Лань она не знала судя по ответу: «Ты куда пропала? Все наши перепугались» (какие «наши» я, признаться, не понял). Когда я совсем уж пал духом, неожиданно ответил Бальдр.
«Айюми, что с тобой? Ты словно чего-то испугалась…»
Я отстучал ответ:
«Это не Айюми, я Алан Хамфриз, синигами, она знакомила нас»
«Англичанин? Припоминаю, ты славный парень. Что случилось? Почему ты с ее карты?»
Я коротко описал ситуацию – собеседник надолго замолчал.
«Бальдр?»
«Она жива?»
«Тут никаких сомнений нет, но я не знаю, где она»
«Тебе нужен Род, запоминай координаты»
Следующими пришли цифры – градусы северной широты и восточной долготы, которые я торопливо запомнил, спешно поблагодарил и телепортировался в указанном направлении, ведь дергать Эрика уже третий раз подряд в столь неурочный час было бы уже свинством с моей стороны. Я оказался на Красной площади и тупо уставился на занимающуюся зарю.
- Кто ты такой? – рядом со мной возник некто бородатый в красном костюме стрельца и с алебардой наперевес.
- Вася, не трожь, - прозвучал мелодичный женский голос.
Навстречу мне шла о-Цуру, Журушка, девушка чрезвычайно красивая и необычайно кроткая, бывшая служанка Аматэрасу, которую Айюми освободила. Теперь, как несложно было догадаться, она стала законной супругой Рода и, соответственно, княгиней.
Я коротко, как перед этим Бальдру, изложил ей происходящее, на что бывшая служанка погрустнела:
- Я не понимаю, что произошло, правда, нужно спросить у мужа.
Она повела меня в подземелье, наказав идти боком и держаться за стену, что оказалось отнюдь не лишним: старые, кое-где стертые ступени скользили под подошвами моих туфель, и я то и дело наваливался на каменную кладку чтобы не упасть. Конечно, сломать что-либо для меня сложнее, чем для обычного человека, но сейчас я не имел права задерживаться хотя бы на минуту.
Подземный зал удивил меня своей красотой и, в то же время, невероятной скромностью убранства; не было ничего вычурного или нарочитого, комнаты напоминали декорации к тем фильмам от древней Руси, которые смотрела когда-то Лань, а я видел через нее. На высоком кресле, до странности напоминающем трон, но гораздо более удобном, восседал хозяин – я поклонился Роду, стараясь сделать это как принято было у славян, все же уважение к нему питал неподдельное, да и вести себя надо всегда как подобает.
- Не нужно церемоний, - сказал гостеприимный князь, - давай лучше, наш друг из Туманного Альбиона, позавтракаем вместе, а там уже и поговорим о делах.
- Прошу прощения, на это нет времени, - сказал я.
В третий раз я излагал приведшие меня в эту обитель причины, но впервые на меня смотрели в упор, практически не мигая и с совершенно спокойным выражением лица (Бальдра я, конечно, не видел, но в его переживаниях не сомневался). О-Цуру приросла к месту возле кресла мужа, в ее глазах я все еще видел испуг, но к нему прибавилась и надежда.
Род вздохнул:
- Поединок тогда судил Луг, властелин Тары, и только он знает, где теперь поединщики, пусть даже у этой твоей подруги нет теперь силы. Отправить тебя туда я смогу, но мне надо оставаться тут, как и моей жене – наша задача охранять яйцо. Если хочешь, я свяжусь с твоими друзьями и пошлю подмогу по твоим следам, коли в три дня не вернешься.
Я горячо поблагодарил князя-сокола, это было очень даже не лишним.
Род кивнул мне и велел стоять смирно, закрыв глаза – пришлось подчиниться. Хозяин дома встряхнул руками как взлетающая птица взмахивает крыльями, произнес магическую формулу… в ушах засвистело словно бы от ветра, тело куда-то стремительно дернуло… рядом со мной раздался низкий хриплый рев.
Я резко открыл глаза и вскинул косу, хотя это оказалось совершенно напрасным: огромный дракон ударил меня лапой, выбивая оружие, и я упал на спину так неудачно, что в голове загудело, а глаза покрыла тьма.
Я потерял сознание…

Властелин Тары

- Эй, да приди ты в себя!
Я чувствовал только руку, сжавшую древко косы, и голову, в которой нещадно шумело словно во время грозы.
- Эх, надо сторожам сказать, чтобы аккуратнее были…
- Бриан, аккуратнее, у парня в чем душа держится, а ты его так цапаешь.
- Помолчи, Артур!
Кто-то поднял меня на руки, отчего чуть не стошнило – видимо, я застонал. К голове тотчас прижалось нечто обжигающе холодное, отчего мысли сразу прояснились и удалось открыть глаза, хотя без очков этот помогло мало: отчетливо я смог разглядеть только разбойничью физиономию на расстоянии менее вытянутой руки.
- Браток, ты как? – меня опустили на что-то мягкое. – Сколько пальцев?
- Три, - прохрипел я.
- О, хоть прибили не сильно. Ох, покажу я Энгусу где раки зимуют!
На вопрос: «Где я?», сил еще хватило, но потом в голове зашумело по-новой, и я предпочел помалкивать. Тот, кого назвали Брианом, охотно пояснил, что я во владениях короля Луга, а ждем мы Диана Кехта, который «подлатает моментально, и как новенький будешь, а на криволапого ящера не серчай, мозгов-то у него нет, а потому Энгус огребет, раз распустил своего динозавра». Меня снова замутило.
В комнату – а я уже понял, что это явно не зал и не подворотня – стремительным шагом вошел высокий мужчина, который тотчас бесцеремонно взял меня за виски ледяными пальцами и принялся осматривать голову. Пробурчав что-то нецензурное, мужчина плеснул резко пахнущую жидкость мне на затылок, а потом что-то налил в стакан и велел пить. Тошнота почти прошла – я рискнул.
По мере опустошения склянки мне становилось все легче и легче, даже язык развязался:
- Может ли его величество оказать любезность и принять меня? Прошу прощения за то, что вторгся, но дело очень важное и не терпит отлагательств.
Знахарь посмотрел на меня скептически:
- Милейший, вы сможете нормально ходить только через час – я тоже не всемогущ – но, если Бриан с Артуром проводят…
- О чем речь, врачеватель, донесем с почетом как статую Нуады.
В другое время я бы обиделся, но сейчас были вещи гораздо важнее личных амбиций.
Одним словом, верзила (иного слова тут не подберешь), которого называли Артуром, неожиданно превратился в медведя и подставил мне спину. Экзотичность вида транспорта уже не могла меня смутить, посему я, со спокойной душой и со всей возможной почтительностью оседлал зверя – приступ тошноты на пару секунд накатил снова, но затем отступил – после чего мы отправились по бесчисленным коридорам. Диан Кехт куда-то исчез.
- Парень, тебя звать-то как? – спросил бдительно идущий рядом Бриан.
- Алан Хамфриз, сэр.
- Опа! – прищелкнул пальцами мой собеседник. – Ты ж вроде с этой… с Аматэрасу, правильно?
- Да, мы друзья, - я не стал вдаваться в подробности.
Вне всякого сомнения, о поединке стихий, арбитром которого довелось быть Лугу, в его владениях уже знали все, от мала до велика, так что удивляться не приходилось. Я только всей душой неистово желал, чтобы правитель Тары хоть что-то знал об Айюми – я хотел спасти мою Лань, даже если придеться заплатить большую цену.
Вдруг откуда ни возьмись перед наше процессией возник разъяренный Эрик… нет, не так: мой напарник был доведен до белого коленья, причем орал на меня благим матом на тему «опять-без-меня-я-же-велел-ни-ногой!». В годы стажерства я много наслушался таких лекций, но тогда это хоть оправдано было. Интересно, а как он миновал дракона?
- …хорошо еще, забыл выключить трижды клятый компьютер! Я этому Роду все перья повыдерну! Ууу!
Последнее было вызвано тем, что Бриан неожиданно превратился в волка, опрокинул Эрика на каменный пол и впился ему в горло; видимо, с выражением моего лица произошли какие-то пугающие изменения, поскольку матерый волчара моментально разжал зубы, всего лишь заставив напарника подавиться последующими репликами.
Я слабо проблеял, что это – мой друг, и что надо бы его извинить. Эрик больше не ругался, но метнулся ко мне, разглядев пятна крови на воротнике, бегло осмотрел и заворчал по новой. Да уж, проще и правда без него никуда не ходить.
Тем временем медведь Артур внес меня в тронный зал.
Выслушав нас обоих, властелин Тары тотчас приказал подать волшебный котел, что моментально напомнило мне старую сказку, но неожиданно именно колдовство и сработало. В котле, как в зеркале, отразился хаос, и мы втроем увидели танцующих духов времени, среди которых я рассмотрел Лань. Кто-то околдовал ее, обрекая на вечный танец на ином слое реальности.
- Согласно пророчеству, спасти от чар может только сердце друга, готовое биться только ради спасаемого, - сказал Луг. – Предупреждаю: можете погибнуть.
Я не колебался – любой ценой надо забрать Айюми из этого ужасного места, о чем и сказал Лугу. Правитель, прищурившись, произнес заклинание, откравляя меня туда; в ушах засвистело, а свободную от косы руку неожиданно тисками сдавили чьи-то предельно сильные пальцы.
Когда я очутился посреди поляны, Эрик стоял рядом со мной.

Хаос

Мы стояли посреди поляны, стараясь понять, как же найти нашу девочку – следов не было, звуков или запахов тоже, а даже безупречное зрение не в силах охватить такое расстояние, что уж говорить о нашем (даже с учетов очков). Я зажмурился, решив попробовать найти ее сердцем, ведь Лань была в нем с того самого дня, как помогла мне вернуться, словно я обрел любимую маленькую сестренку, о которой я так мечтал.
Эрик рядом шумно вздохнул: видимо, он уже понял, что легко не будет однозначно, но никто и не говорил, что мы просто заберем ее и уйдем прочь, иначе Айюми выбралась бы сама.
Вдруг, повинуясь случайному внутреннему порыву, я запел:
- Сядь в любой поезд, будь ты как ветер,
И не заботься ты о билете…
Листик зеленый сожми ты в ладони –
Прошлое больше тебя не догонит…
Совершенно внезапно моей ладони и вправду что-то коснулось, а затем Эрик вдруг изумленно выдохнул на ухо:
- Алан… открой глаза, посмотри на это!
Я с опаской приоткрыл глаза и едва не сел на землю: на поляне неизвестно откуда появился рядок белой эрики, и эта своеобразная дорожка шла вперед и тянулась куда-то за пределы горизонта. Мало того, в моей руке и правда лежал листик, но листик эрики!
Ветер, о котором говорилось в песне, тотчас задул нам в спины, словно задавая направление, в котором нужно идти – я повиновался, потянув за собой Эрика, руку которого, забывшись, так и не отпустил. Убедившись, что побратим следует за мной, я разжал-таки пальцы и устремился вперед.
Идти пришлось недолго, мы услышали тихое пение, легкий плясовой мотив и едва различимый шелест одежд. Кустики эрики под ногами исчезли, зато стало видно лесное озеро, возле которого водили хороводы красивые юноши и девушки. Мне как-то сразу вспомнились круги бледных поганок по полям, словно как раз сейчас их этим духом и предстояло вычертить, и словно что-то подсказало, что танцевать с ними нельзя, иначе увлекут за собой, а потому Лань будет потеряна навсегда.
Не зная, что делать, я позвал ее настоящим именем.
От круга танцующих отделилась полупрозрачная фигурка в длинной одежде, гладкие блестящие волосы ее падали на плечи, ветерок шевелил и перебирал их, белая кожа чуть светилась изнутри.
- Лань! – позвал я.
Фигура стала ближе; я схватил мою девочку за обе руки, стараясь вызволить ее, но тут в нее вцепились несколько призрачных фигур, среди них высокий и очень красивый эльф.
- Айюми, - я сжал крепче, - вспомни Себастьяна.
Стоило только вымолвить это, как она вцепилась в меня в ответ, резко выдернув плечи из рук тех, с кем танцевала на поляне; я рванул изо всей силы, Лань врезалась в меня, а я сам – в Эрика, который, как выяснилось, все это время держал меня за талию. Мы едва не упали на спину все вместе; духи отвратно зашипели как змеи, а Эрик резко дернул меня за собой, придавая ускорения нам обоим.
Тело слушалось плохо, все, казалось, кололо острыми иголочками, я едва переставлял ноги, но Лань не выпускал, Эрик же вынужден был тащить нас обоих.
- На помощь!
Словно ожидая сигнала, навстречу нам выпрыгнули медведь и волк. Я схватил Лань, закидывая ее на Артура, меня самого бросил ему на спину Эрик, а сам он, бок о бок с Брианом, устремился назад, прямо в гущу потрясающих оружием призраков. Артур взревел, бросаясь к границе Хаоса.
- Унеси ее!
Оттолкнувшись появившейся косой, я резко прыгнул обратно, оцепенение прошло почти мгновенно, изгнанное яростью. Теперь я и сам имел право крикнуть: «Без меня никуда!», но, вместо этого, я вскричал во всю силу своих легких:
- Эрик, я иду!
На Бриана уже насела целая толпа.
Мы с Эриком действовали словно отражения друг друга, врубившись в толпу этих недодемонов; сердце забилось часто-часто, но только в тревоге за напарника. Я прекрасно знаю, насколько Эрик искусный боец, но все равно стараюсь прикрыть ему спину. Если потребуется, я даже умру за него, ведь наша дружба нерушима.
Краем глаза я все же следил за Артуром, пока не убедился, что Лань в безопасности, и очень похоже, что Эрик делал то же самое.
- ОСТАНОВИТЕСЬ!
Властный голос заставил опустить оружие не только нас.
- ОСТАВЬТЕ ИХ – ПУСТЬ ИДУТ С МИРОМ.
Духи времени мгновенно исчезли, словно их здесь и не было.
Я устало оперся на косу, Эрик опустил свою и обнял меня за плечи, словно в первый год моего стажерства; подумав, я тоже его обнял, и мы простояли так какое-то время, слушая замедляющийся стук своих сердец, пока не стих в ушах шум недавней битвы.
Я понял только одно: победила здесь наша бескорыстная и верная дружба, наши сердца, не желающие стучать друг без друга.
- Пойдем, посмотрим, как там наша Лань…
- Конечно, идем.
Мы последовали за Брианом.

Тару мы покидали все вместе, Лань не отпускала наши руки, хотя и не признавалась, что ей страшно, но я знаю одну тайну, которую она не откроет никогда: наше воплощение любви настолько лиричное существо, что ее угнетает творимое на земле зло, и она так нежна и добра, что бросится на помощь первому встречному. Кто бы не охранял ее, пусть он помнит это; но Себастьян точно знает ее еще лучше, чем я сам, я в этом уверен.
Я заплатил долг чести, и, возможно, заплачу его еще и еще раз, так и не вернув полностью, ибо вернуть подобный долг невозможно. Я всегда приду к тебе на помощь, мой маленький нежный друг.
Именно я, синигами Алан Хамфриз, наконец-то понял, что это такое – быть человеком.

@темы: Alan Humphries, Eric Slingby, fanfiction

---

[Kyokka Suigetsu]

еще чуток бэкстейджей даже если они были, то были оооочень давно хД

(с) тумблера

@темы: actors

---

Перерыв весь "яндекс"...

[Amberqueen]

И почему так мало красивого? Очень обидно...

@темы: Eric Slingby

---

Удалось накопать итересное

[Amberqueen]

Значение имени Алан
Происхождение имени Алан. Имя Алан немецкое, еврейское, католическое, иудейское, осетинское.
Синонимы имени Алан. Ален, Аллан, Аллен, Алано, Алин, Алон, Аланд.
Краткая форма имени Алан. Эл, Ал, Аланиг, Ланиг, Алин.

Имя Алан имеет несколько версий происхождения. Одна из версий – европейского склада. Алан – это вариант имени Ален (Аллан, Аллен, Алон, Аланд), распространенного в Западной Европе. Это имя кельтского происхождения, в переводе означающего «скала», иногда переводят как «маленькая скала» и «красивый». С французского языка имя Алан переводят как «согласие». Имя Алан широко распространено во Франции и Великобритании, а также в США. Имя Алан было династическим и использовалось в Арморике. Женский вариант имени – Алана, во Франции - Ален (Алена).

Есть мнение, что имя Алан получило свое распространение в Англии и Ирландии после нормандского завоевания. Также среди христианских святых есть личности с латинизированными формами имени Алан. Это и святой Аллан - корнуоллец или бретонец VI века, и еписком Кемпера – святой Аланус. В раннем средневековье он стал известен и почитаем, а в Корнуолле есть церковь, посвящённая святому Аллану.

По второй версии происхождения имя Алан произошло от названия племени аланов, древнего народа, кочевавшего от Кавказа и до Испании. Один из регионов России, расположенный на Казказе - республика Серверная Осетия, носит второе имя Алания. И вполне возможно, что именно благодаря этим племенам, кочевавшим так далеко от родины, и появилось имя Алан на Британских островах и на территории Европы.

По третьей версии имя Алан имеет иранские корни и переводится как «божественный», «благородный» Именно с таким переводом употребляется это имя в Осетии. А вот казахи переводят его как «простор».

По четвертой версии имя Алан имеет еврейское происхождение. Имя Алан – производное от Алон, которое является современным израильским еврейским мужским именем. Впервые имя Алон встречается в Танахе (Ветхом Завете), однако до образования современного государства Израиль не использовалось. Имя переводится с иврита как «дуб».

Нет единого мнения, откуда именно пошло слово «алан», а также какой точный перевод ему соответствует. Это и от наименования древних ариев и иранцев (arya), и от греческого глагола, означающего «странствовать», «бродить», и от названия горного хребта на Алтае, и от древнеиранского «елен» - олень.

Для имени Алан будут указаны католические именины.

Имя Алан обладает удивительным магнетизмом и притягательностью, создавая иллюзию соприкосновения с миром волшебников и сказочных героев. По своей энергетике оно наделено значительной активностью, легкостью и эмоциональностью. Обычно это проявляется в том, что с самого детства Алан растет очень подвижным ребенком, однако его жизнерадостность и веселость всегда соседствуют с изрядной обидчивостью и вспыльчивостью. Он весьма самолюбив, и, к сожалению, это имя совершенно не предполагает способность держать себя в руках. Именно поэтому скорее всего у заводного Алана в жизни будет великое множество всевозможных недоразумений и конфликтов.

Мечтательность и любопытство Алана могут найти выход в любви к литературе и хорошо развитом воображении. Он романтик, что часто и определяет его выбор жизненного пути. При этом честолюбивые мысли обычно имеют значительный перевес над чисто материальными заботами; однако, если Алан желает действительно добиться значительных успехов, ему следовало бы поменьше заниматься самолюбованием и развить в себе способность к долгой концентрации усилий. Всё дело в том, что интересы Алана хоть и являются прекрасным двигателем, заставляя его проявлять недюжинное усердие, но при этом не отличаются большой устойчивостью. Часто один интерес сменяется другим, и нередко Алан бросает только что начатое дело, прельстившись новыми планами.

Это касается и личной жизни. Общительный и веселый Алан обычно имеет большое количество друзей и единомышленников, но его горячность часто становится причиной раздоров; и если сам Алан легко забывает обиды, то ждать того же от окружающих, увы, не приходится. Иными словами, для более благоприятной жизни ему не мешает научиться некоторому спокойствию и уравновешенности.

Вряд ли имеет смысл спорить с Аланом — увлёченный своими эмоциями, он, скорее всего, не услышит ваших доводов, какими бы разумными они ни были. Нейтрализовать же опасную ситуацию лучше всего с помощью безобидного юмора. Вообще, имея с ним дела, будьте осторожны.

Это способные люди, отличающиеся тонкой душевной организацией и одновременно большой внутренней силой и убеждённостью. Круг их интересов велик, и поэтому талант может проявляться в различных областях. Людей с таким именем можно встретить среди музыкантов, журналистов, ювелиров, артистов, врачей. В любой профессии это специалисты своего дела.

Алан в какой-то степени романтик и идеалист, но при этом прочно стоит на земле, умеет обеспечить достойную жизнь себе и своей семье. Он не лишён честолюбия, но делать карьеру будет честно, никого не подсиживая. Проявляет завидную твёрдость в решениях: если Алан убеждён в их истинности — ничто не способно сбить его с пути. Тем не менее, прежде чем принять окончательное решение, он долго размышляет и сомневается.

При возникновении спорных вопросов Алан часто уступает, чтобы избежать конфликтов.

«Зимние» Аланы вспыльчивы, но отходчивы, легки на подъём, с удовольствием отправляются в дальние поездки. Женятся на спокойных, добрых «домашних» женщинах. Любят играть в преферанс, шахматы, нарды; проигрывая, никогда не злятся.

«Весенние» — очень музыкальны. Это ранимые люди. Из «летних» получаются талантливые руководители.

Сайт www.kakzovut.ru/names/alan.html


Значение имени Эрик
Происхождение имени Эрик. Имя Эрик немецкое, католическое, армянское.
Синонимы имени Эрик. Эрику, Эрико, Эрих, Ээрик, Эркки, Ээро, Ээрикки, Эйрик, Эри, Айрик, Эйрикюр.

Имя Эрик имеет несколько версий происхождения. По первой версии, имя Эрик произошло от скандинавского имени Eirikr, состоящего из двух частей «вечный» и «король, правитель», поэтому имя Эрик часто переводят как «вечный правитель». Это имя носило несколько королей Дании, Швеции и Норвегии. В католической традиции почитается святой Эрик Шведский, покровитель Швеции и шведской столицы Стокгольм.

По второй версии, имя Эрик имеет германские корни и образовано от германского имени Euric (Эурик - варианты произношения: Эорик, Эорих), состоящее из двух частей «ewa, ewe» («вечность; обычай, закон») и «rihhi, riki» («богатый, могущественный; вождь, правитель»). Поэтому германская версия происхождения, скорее всего, стала лишь собственной трактовкой скандинавского имени.

Также Эрик – это вариант обращения к мужчине с советским именем Эрий, которое образовано от нарицательного существительного «эра». Существуют два варианта ударения в имени Эрик, как на первый, так и на второй слог. В Португалии Эрика будут звать Эрику, в Испании и Италии – Эрико, в Германии и Чехии – Эрих, в Финляндии – Ээрик, Эркки, Ээро и Ээрикки, в большинстве европейских стран имя звучит как Эрик. Женский вариант имени Эрик – Эрика.

В детстве Эрик отличается флегматичностью и спокойствием. Он безропотно слушается старших. Ещё в совсем юном возрасте в нём проявляются музыкальные таланты, способности к математическим наукам, а так же к игре в шахматы. Он рассудителен и серьёзен. Читает литературу о путешественниках.

Отмечающий день рождения летом, Эрик растёт расчётливым мужчиной. Он старается обдумывать каждый свой шаг. С большой ответственностью относится к решению о вступлении в законный брак. Очень долго взвешивает все положительные и отрицательные стороны. При этом может так и не прийти к определённому решению. Не редко остаётся холостяком. Может добиться хороших результатов, занимаясь наукой.

Рождённого осенью Эрика можно характеризовать как чрезмерно педантичного и аккуратного человека. Он может долгое время изучать своё отражение в зеркале. Обычно выбирает себе творческую профессию и достигает в ней хороших результатов. Является коллекционером исторической литературы. Он гостеприимный хозяин. С удовольствием сам ходит к кому-нибудь в гости.

«Зимний» Эрик отличается такими качествами как смелость и решительность. Он всегда стремится установить справедливость. Бросаясь на защиту и претерпевая неудачу, он сразу готов начинать всё заново. Его нельзя заподозрить в расчётливости. Он чужд от любых ухищрений.

Со стороны мужчина с именем Эрик смотрится инфантильным, не готовым перенести любые жизни испытания. Но осмотрительность помогает найти Эрику найти своё место в жизни. Свою чувственность они скрывают за внешней строгостью.

Для личности, обладающей этим именем свойственны такие черты как интеллигентность, душевная мягкость и доброта. Эрик не бывает агрессивен. Он твёрд и решителен в своих поступках. По жизни Эрик оптимист, а его уравновешенности можно только позавидовать.

В поведении Эрика иногда прослеживается доля стеснительности. При этом он умеет привлечь к себе внимание. С детства родители стараются развить в нём самолюбие. В последствии это может привести к ярко выраженному чувству эгоизма.

Полная и уменьшительная форма имени Эрик звучат одинаково. Этот факт может отразиться на психологическом восприятии Эриком своего имени. Если он с возрастом не научится серьёзно воспринимать себя, то будет всю жизнь играть роль «вечного студента». А его мягкий характер будет мешать принимать верные решения.

В противоположенном случае Эрик становится серьёзным, самостоятельным человеком, носящим маску строгости. Это позволяет ему не только добиться успехов в карьере, но и вести спокойную жизнь. В некоторые моменты ему следовало бы вести себя более активно и настойчиво. Это поможет ему осуществлять задуманное.

Каким бы обладатель этого имени не казался со стороны, стоит помнить, что он очень добродушен и обладает мягким характером. Ему необходимо чувствовать от близких людей внимание и поддержку. Хорошо, если друзья будут для него единомышленниками способными помочь в различных начинаниях. Иначе Эрик может потерять интерес к проделываемой им работе, не завершив её до конца. Его энтузиазм нуждается в постоянном разогреве извне.

@темы: other, Alan Humphries, Eric Slingby

---

[Kyokka Suigetsu]

Всем привет! у меня случилась внезапная волна ностальгии, а тут еще нашлось свежее очень симпатичное видео. Наслаждайтесь..если тут кто еще остался))

@темы: video, Alan Humphries, Eric Slingby

---

[Amberqueen]

Ночь кончилась давно.
Но мне все равно
В душе опять непроглядно темно
Ждал напрасно вновь –
Исчезла любовь,
Кипит от боли в висках моих кровь.
Судьба давно уж непроста,
Отныне жизнь моя пуста
И нет над бездною моста…

Я так тебя берёг,
Но вышел твой срок
Я в своих пальцах сжимаю курок.
Незачем мне жить,
Лишь слезы пролить,
Ведь невозможно уже победить…
И вновь иду я за тобой,
Напрасно я кричу: «Постой!» -
Мне не услышать голос твой…

Эрик Слингби.

@темы: Alan Humphries, Eric Slingby, fanfiction

---

АРТ!

[Лора Кукольник]

Раз уж накопилось, надо делиться
В общем, есть такая художница, marimaripink, которая, вообще-то, любит УиллоРона и Гробовщика внезапно стала чаще рисовать Эрика и Алана. И с каждым разом все лучше и лучше!)

Много превьюшек под катом!

@темы: art, pictures, Alan Humphries, Eric Slingby

---

[Amberqueen]

Взлетишь как бабочка, я твой увижу след
Что в сердце? Только гордость за тебя
Я знаю мир, чудес давно в нем нет
Есть лишь осколок звездного огня
И это ты, мой друг, мой ученик
С которым я б хотел делить судьбу,
Едва лишь на дороге ты возник
Сквозь жизни бесконечную пургу.
Прошу, что б не случилось, будь со мной
И помни, что не дам тебе уйти
Что б не случилось, Алан, знай одно -
Плечом к плечу пройдем мы все пути.
Эрик Слингби.

Наставник, друг, да просто старший брат,
Прости, но я давно уйти намерен...
Таким, как мы, не чужд тот сладкий яд,
Который вызывает боль потери.
Уж лучше ты сейчас усилье сделай
И стиснутые пальцы разожми,
Чем вдруг постигнешь горя ты пределы
Из-за меня... душ наших не томи
И пусть тебя я больше не увижу,
Но сила для смиренья все же есть
Иначе много боли я предвижу -
Прошу, послушай, Эрик... в смерти честь...
Алан Хамфриз.

@темы: Alan Humphries, Eric Slingby, fanfiction

---

Секретная история

[Amberqueen]

Название: Странное дело ФБР.
Фэндом: «Темный дворецкий»
Статус: закончен.
Аннотация: альтернативная реальность.
Таймлайн: после начала XXI века.
Дисклаймер: прав не имею.

1

Обычный день в секретном отделе ФБР начался с того, что Гейл Саттон уткнулась в компьютер, а ее напарник Эрик Слингби – в газету.
Вечность назад дружных напарников стали для смеха называть Малдером и Скалли, причем эти прозвища в тайне ненавидели оба, но если более спокойная мисс Саттон реагировала внешне спокойно, то Слингби со злости едва ли не на потолок лез. Он сделал все, чтобы прекратить это безобразие, а именно: перекрасился в блондина, сделал авангардную прическу, наплел возле уха аж семь тоненьких косичек, но проклятущее прозвище никуда не делось, продолжая отравлять ему жизнь.
Гейл, как назло, была от природы рыжей, и, хотя и носила совершенно другую прическу, все равно была под прицелом насмешников. Брови и ресницы девушка вынуждена была красить в салонах красоты, глаза красиво подводила даже на работе, обожала красную помаду и такой же лак для ногтей, была помешана на спорте и диетах, но экспертом была прекрасным, потому на некоторые ее чудачества смотрели сквозь пальцы. Единственное, что портило ей жизнь – безответная любовь к прекрасному, но ужасно холодному заместителю директора Уильяму Т. Спирсу.
- Ты посмотри, опять стали пропадать молодые парни, - хмыкнул Эрик.
- Которых находят с отшибленной памятью? – уточнила Гейл. – Хочешь взять это дело?
Слингби молча кивнул, у него с такими были свои счеты – много лет тому назад так пропал его друг по академии, которого нашли, но уже мертвым; Эрик поклялся над телом Ричарда, что больше он подобного не допустит.
- Эричка, питекантроп ты мой дорогой, ничего у тебя не выйдет.
Стального цвета глаза напарника сверкнули.
- А ты проверь, - прорычал он.
- Не повышай голос на леди!
- Не пори ерунды!
Подобные свары частенько были для напарников способом сказать фразу «ты мой лучший друг», потому что, хоть и считается, что не бывает дружбы между мужчиной и женщиной, этих двоих было водой не разлить. Именно поэтому Гейл и углубилась в сводки о пропажах, решив помочь таким образом Эрику.
Девушке довольно скоро улыбнулась удача.
На днях, как всегда возле железнодорожного полотна, был обнаружен юноша, бесцельно бредущий к станции – пустой взгляд, одежда в беспорядке, волосы растрепаны, но достаточно чист, за бомжа или бродягу не примешь. Его остановил полицейский, документов не обнаружил, а назвать свое имя паренек так и не сумел.
- Эричка! Эврика! Подгоняй машину – мы едем в больницу!

Он понятия не имел, кто он.
Из зеркала смотрел юноша лет так максимум восемнадцати – каштановые волосы, бледная кожа, светло-голубые глаза, изящное сложение (от природы? похоже, что да), но лицо все равно было незнакомым… его собственное лицо. Парень коснулся отражения, затем схватился за щеки, ощущая волну паники – что же это такое? Врач сказал, что физически он в порядки, но что тогда с головой?
Зашептав какие-то слова, он вдруг понял, что читает молитву. По-латыни. Как это возможно? Как странно…
- Милый, где ты? – сунулась в палату пожилая медсестра, эдакая «бабушка». – Иди сюда, мой хороший, к тебе пришли.
- Да, мэм.
Выйдя из душевой, юноша закрыл дверь.
Пришельцев было двое: высокий крепкий блондин и хрупкая рыжая девушка, оба в официальных костюмах и черных очках-хамелеонах, уже начавших бледнеть. Девушка сразу же заулыбалась:
- Привет, Алан.
Алан?
- Не волнуйся, мы тебя не обидим, мы только хотим помочь, - рыжая обняла его за плечи и потянула за собой, мягко принудив сесть на кровать.
Блондин едва заметно скривился.
- Гейл…
- Фи, Эричка, что ты такой бука?
- Ты ведешь себя как курица-наседка.
Неожиданно за себя юноша вступился за девушку:
- Сэр, как вы можете? С леди так не обращаются.
- Чегоо? – остолбенел Эрик.
Девушка, названная Гейл, серебристо захихикала, явно любуясь физиономией напарника – с такого только портрет сейчас писать, - а юноша, поняв, что он сейчас ляпнул, внутренне сжался. Названный Эриком мужчина все еще пребывал в глубочайшем ступоре, поэтому диалог вела Гейл.
Неожиданно для себя самого парень сумел запустить портативный компьютер и набрать под диктовку мисс Саттон небольшой текст, не сделав ни единой ошибки, а в конце приписал свое имя, которое ему сообщила агент ФБР – Алан Хамфриз (как выяснилось, идентифицировать его личность удалось только по отпечаткам пальцев). Что все это значило, он решительно не знал, но глупых вопросов не задавал.
- Спасибо, милый, - Гейл поцеловала его в щеку, - мы еще зайдем.
Напарники шустро убрались прочь.

На улице бойкая напарница была непривычно молчалива, поэтому молчал и Эрик, пока они садились в машину и пристегивались, после чего он завел мотор.
- Его нельзя там оставлять, - вдруг сказала Гейл.
- Ты о парне?
- Да. Семьи у него нет, квартиры нет…
Неожиданно для себя Эрик понял, что она права, вот только что же предпринять?

2

2
Одежду ему вернули, а больше возвращать было и нечего, ни документов, ни бумажника, ни фотографий – не малейшей привязки к забытой жизни. Добрая медсестра, искренне сочувствовавшая парню, сказала, что не он один такой, но прочих ребят и молодых мужчин забирали семьи – родители, братья и сестры, их женщины и законные жены… а вот за Аланом не пришел никто. Как же жить дальше?
Вдруг возле больницы затормозила серебристая спортивная машина – в голове почему-то всплыло слово «порше» - из которой, сверкая очками, вылез давешний федерал Эрик Слингби.
- Садись, - кивнул он на переднее сидение.
- Сэр?
- Меня Эрик зовут, - без особой надобности напомнил блондин, - Гейл ждет нас в магазине, не стоит тебе надолго оставаться вне цивилизованного мира.
Юноша немного сконфуженно полез в машину, и, когда взревел мотор, инстинктивно пристегнулся – довольный федерал щелкнул зажигалкой и сообщил, что напарница ненавидит, когда он курит, так что он извиняется, конечно, но курить охота дико. Пассажир лишь молча покивал, наблюдая, как Эрик выруливает на трассу, а получалось у него мастерски; похоже, этот человек все делает великолепно, просто не умея работать плохо.
Дорогой Слингби рассказывал пареньку о том, что тот до своего исчезновения был одним из лучших студентов юридического факультета, и что, ввиду столь особых обстоятельств, агенту поручено узнать, не хочет ли весьма одаренный Хамфриз продолжить учебу, а затем войти в состав сотрудников бюро. Юноша лишь мило краснел в ответ на его излияния, а Эрик с усмешкой вспоминал скандал, закаченный Гейл Уильяму – вопли рыжей бестии явно слышал весь этаж, а больше всех извелся ее подопечный Рональд Нокс, ведь теперь внимание наставницы-наседки привлек другой мальчик, а значит, стажеру есть все основания беспокоится. Группа криминалистов, сидящая довольно близко от офиса зама, вообще все дырки позатыкала, лишь бы подробностей не слышать.
- Сэр!
Вздрогнув, Слингби вынырнул из своих мыслей.
- Эрик, меня зовут Эрик, - терпеливо повторил он.
- Да, простите… я понимаю, что у меня нет выбора, я ведь даже не знаю, кто я…
- Ты – Алан Хамфриз, тебе восемнадцать лет, ты будущий юрист, и ты, если захочешь, будешь жить в моей квартире – я холостяк, и у меня двушка, мы раньше с другом ее снимали, а потом я выкупил.
Парень ошарашенно уставился на федерала.
Нет, конечно, все должны помогать друг другу, но чтобы настолько! Его затопила горячая благодарность этому странному, но такому доброму офицеру – что-то подсказывало, что и напарница Слингби тоже отнеслась к нему со столь же горячим пониманием и участием.
Тем временем «порше» затормозило возле торгового центра, на горизонте мелькнуло красное пальто и яркие рыжие волосы, рядом оказалась Гейл, а затем Алана нежно заласкали, даже назвали котенком (впрочем, девушка была навскидку лет так на десять постарше самого Хамфриза, и, вполне возможно, чувствовала себя старшей сестричкой). Угрюмый паренек с крашенными в светлое прядями, невесть когда и как появившийся рядом, пробурчал что-то насчет похода в магазин за шмотками.
- Ронни, давай, милый, давай, а леди вас в ресторанчике подождет – нам с Эричкой посекретничать надо.
Уцепив напарника за локоть, Гейл тотчас оттаранила его в японскую забегаловку.
- Рональд Нокс, - буркнул парень, пожимая руку навязанному подопечному.
- Они говорят, что меня зовут Алан Хамфриз.
В прозрачно-карих глазах парня мелькнуло сочувствие, лед в голосе куда-то исчез, а вот сам Алан почувствовал себя неуютно: парень не был готов к чужой жалости, но искренность Рональда сделала свое дело, и напряжение быстро сошло на нет. Выбирать деловой костюм, однако, пришлось в одиночку – провожатый вовсю флиртовал с продавщицей.

Гейл изящно орудовала палочками, подхватывая на ролл свое любимое васаби.
- Так как мальчик отреагировал?
Эрик прожевал креветку в кляре, обдумывая ответ.
Алан и не подозревает, насколько у него выразительные глаза – читать юношу можно как открытую книгу, даже если лицо он делает совершенно бесстрастное (надо сказать, получалось хорошо); Слигби понял так, что парень жутко не хочет стеснять кого-либо, но помощь принимает с благодарностью.
Примерно эти соображения он и изложил Гейл, спрыснув слова хорошей порцией «Голубой лагуны», а затем выразил опасение, что парнишка будет стесняться, пока, по его мнению, не вернет долги, а значит, хорошо бы пристроить его на работу как можно скорее. Напарница поддержала его, сказав, что тут стоит действительно быть сразу и деликатным, и настойчивым, и понимающим. Способности у юноши есть, а значит, все будет хорошо.
Вскоре в ресторан вошли Рон с Аланом, держа пакеты.
- Ой, мальчики, садитесь-ка, кушайте, а то худенькие у меня такие, - заулыбалась Гейл.
Рональд тотчас плюхнулся рядом с патронессой, которую все-таки слегка ревновал, но тотчас расплылся в улыбке, увидев заказанную ею пинаколаду – свой любимый коктейль (сама она предпочитала все виды «рубиновых», то есть, водку с соками красных ягод). Эрик разумно ограничился безалкогольным махито для своего подопечного, и сейчас как раз принесли большую тарелку роллов на всех.
Как выяснилось, Алан умел обращаться с палочками, и вкус еды оказался ему очень знакомым, словно он уже бывал в таких заведениях. Как странно, непривычно, но при этом уютно и спокойно.
- Аланчик, все в порядке?
- Да, леди, спасибо.
Гейл просто растеклась от умиления – какой хороший мальчик.

@темы: Alan Humphries, Eric Slingby, fanfiction

---

Рада познакомится, а потому...

[Amberqueen]

Название: Охотники за демонами.
Фэндом: «Темный дворецкий»
Статус: закончен.
От автора: хочется хэппи энда, а поэтому попыталась его создать для Эрика и Алана.
Аннотация: альтернативная реальность.
Таймлайн: после начала XXI века.
Дисклаймер: прав не имею.


Смогу ли я теперь вспомнить, как именно все это началось?
Хм… когда сидишь и записываешь что-то интересное и поразившее тебя в дневник – это одно, но когда излагаешь по рабочему заданию сухие факты, то это совершенно другие. Что поделать, если многие из нас должны вести дневники лишь потому, что их потом сдают в архивы управления? Файлы несовершенны, их можно удалить или подделать, а вот тетради, подвергнутые графологической экспертизе, совершенно иное дело, хотя бумага и не краснеет. Однако тут мой рассказ подтвердят хотя бы два свидетеля, а значит, я говорю правду.
Чуть меньше десяти лет тому назад, достигнув совершеннолетия, я неожиданно поняла – впрочем, как и многие, - что мне не нравится мое имя. Понятия не имею, почему, но я назвалась Аланой.
Алана… звучит красиво и загадочно, и, главное, в России так женщин не зовут… ни одну женщину, кроме меня.
Среди охотников на демонов тоже есть женщины.
Однако, все по порядку, архивариусы порядок любят, а я и сама архивариус. На момент начала событий мне было двадцать пять лет, а заняли они примерно два года, за которые я узнала потрясающие вещи, которые мне разрешили отразить лишь по одной причине – скоро это перестанет быть тайной…

- Лань, скачи в камеру, там сюрпризец.
Я оторвалась от компьютера, предварительно свернув программу каталога вещдоков и номенклатуры дел, и недовольно поморщилась. Ланью меня, по созвучию с именем, прозвали отнюдь не за сложение (я девушка крупная, хоть и с хорошей фигурой спортсменки-гимнастки), а за то, насколько я шустрая. Как говорит шеф, меня делают ноги и голова, потому что если у всех будет моя сообразился, управление уже очень скоро всю нечисть переловит. Нахальный блондин Серега ухмылялся во все тридцать два зуба, вводя меня в курс дела: демоны, мол, настолько обнаглели, что прикидываются эстрадными певцами, поэтому нашего мистика, бывшего его фанатом, аналитики сейчас валерьянкой отпаивают.
Я вежливо поинтересовалась, с какого, собственно, перепугу именно я должна беседовать с плененным демоном, на что паразит уведомил, что шефа нету, преемник будет только завтра, а я, как конторщик, способный заменить сразу многих, могла бы и снять допрос. Мол, ничего страшного, цепочку-ошейник на него уже надели, да и не кусается красавчик. Я взяла планшет – опять же, с бумагой и ручкой, другим доверия нет, - и поперлась в камеру предварительного заключения.
Серегины умозаключения я и без того знала – отговорка насчет специалистки, он просто исходит из весьма древнего и отнюдь не нашего, но верного наблюдения о том, что демоны вожделеют непорочных дев (а мне говорили порой, что контору можно по кирпичику разнести, но вышеупомянутых не будет, одна я такая). Чувствуя себя не то Скалли, не то Анитой Блейк, я толкнула дверь камеры и вошла.
Демон сидел на стуле, запястья скованы наручниками за спиной, тонкое изящное тело обтягивают тугие джинсы и тонкая футболка, на ногах кроссовки, роскошные черные волосы растрепаны, почти скрывают лицо, хоть и острижены достаточно коротко.
Я по-ковбойски оседлала второй стул, отбросив косу за спину. Волосы у меня странные: в юности они были белокурыми, а вот с годами стаи почти каштановыми; сейчас это особенно заметно, ведь еще лет десять тому назад я стриглась коротко, а теперь решила их отрастить. Корни сейчас были всего на пару тонов светлее моих почти черных бровей и ресниц, а вот кончики почти медовыми. Прибавьте ко всему этому глаза цвета светлого изумруда с рыжим ободком вокруг зрачка, и картина будет полной.
Сверившись с досье, я узнала, что демон и правда знаменит, а уж не узнать его по лицу тоже было нельзя. Эх, жалко-то как! Сама люблю его нежный, сладкий голос, но чары приятного голоса и обольстительной речи есть безотказное оружие нечистой силы, не стоит об этом забывать. Придется больше не смотреть, как он поет и танцует, а то будет нарушение нашего неписаного этического кодекса.
- Ваше имя?
Он назвал псевдоним, и я мысленно взвилась, а вслух лишь холодно отчеканила:
- Нет, настоящее имя.
Темные, практически черные глаза покраснели – видать кто-то активизировал кольцо подчинения, отчего цепочка на его шее накалилась, приказывая говорить правду. Красивые губы тронула совершенно змеиная усмешка, но напасть он даже не попытался.
- Имя, - повторила я в третий раз.
- Себастьян Михаэлис.
А вот это уже интересно!
На нашей конторе аж с XIX века висит дело некоего графа Сиэля Фантомхайва, нашедшего себе в услужение довольно древнего и сильного демона, так неужто ворон сейчас передо мной? Другие участники того шума уже мертвы, а этот вдруг попался, голубчик… стоп. Пари могу держать, что попался нарочно, что-то тут не так.
Я заполнила две строки анкеты и принялась задавать вопросы. Догадки оказались верны: он появился на свет в Кемете (ужасно древний Египет), любовь к кошкам приобрел именно там, возраст, соответственно, более шести тысяч лет, вредные привычки пережил… словом, я строчила и строчила.

Примечание на полях: личное дело задержанного Себастьяна Михаэлиса сдано в архив хх.хх.20хх года, номер присвоен ххххх, анкета стр. 1-3.

Словом, этот допрос оказался довольно-таки интересным, я оставила камеру с четким ощущением того, что наклевывается весьма интересное дело, и, лишь только сдала документы, зазвонил мобильник. Хм, а песенка-то его… надо опять поставить Бюль-Бюль-оглы или «Комплексные числа» (всегда обожала редкие рингтоны, чтобы не перепутать, мой это трыдозвон или чей-то еще). Пришлось брать трубку.
Серега был весел как жаворонок. Сообщив, что прибыл новый шеф, он тотчас отрубился, и я, проклиная все на свете, дунула к себе в архивный отдел.
Чертова уборщица, как всегда, нашла оптимальное время, чтобы помыть пол! Я всегда обожала брюки и кофты, но обувь носила исключительно женственную, на хорошем каблучке; вот любовь к туфелькам меня-то и подвела. Поскользнувшись, я проехалась как звезда в «Ледниковом периоде», почти со всего размаха впечатавшись в высокого блондина довольно сильно атлетического сложения, не говоря уж о том, что я вроде как не очень маленькая, а он выше почти на голову. Крепкий красавец поймал мои предплечья, не дав упасть, пока я часто дышала, пытаясь неразборчиво поблагодарить и столь же эклектично извиниться.
- Главное, что вы не пострадали, - сказал он.
Я осеклась, внезапно сообразив, что его глаза почти того же цвета, что и у меня самой. Невозможно! Я в жизни не видела кого-либо с таким цветом глаз. Еще неожиданнее было то, что он вдруг уставился на меня, задышав часто и отрывисто, словно внезапно стало плохо.
- Алан.., - выдохнул он.
- Алана, - поправила я, теряясь в догадках о том, что его так удивило и почем так легко угадал мое имя.
Впрочем, новый знакомец уже успокоился.
- Так будем знакомы – Эрик Слингби, - он пожал мне руку.
Это конец! Я едва не прибила своего нового шефа!

НЕДЕЛЮ СПУСТЯ.
Идя мимо кабинета шефа (после его появления прошла только неделя, но все зауважали его сразу), я неожиданно услышала его голос, говорящий что-то на английском языке. Как интересно! В данном случае я разделили точку зрения Ретта Батлера насчет подслушивания, а уж интересное я узнаю, поскольку английский у меня второй язык.
Говорили двое – сам шеф и еще какой-то мужчина, чей красивый, но бесстрастно-ледяной голос пробрал меня до костей, поскольку я поняла, что он мне смутно знаком, но и где и когда его слышала, сказать не могла.
Привожу в дневнике переведенный на слух разговор.
ЭРИК. Я нашел его, сомнений нет.
СОБЕСЕДНИК (очень спокойной) Прошло слишком много лет, ты можешь обманывать себя.
ЭРИК (раздраженно) Говорю тебе, Уильям, ошибки быть не может!
УИЛЬЯМ. Где гарантия, что ты сам не обманываешь себя?
ЭРИК. Да ты в глаза посмотри у (приблизительный перевод) простых смертных таких глаз не бывает.

Примечание: когда говорят быстро или редкие слова, могу ошибиться с переводом, знания языка, увы, несовершенны.

УИЛЬЯМ (после паузы) Эрик, тебе надо успокоиться…
ЭРИК. Ничем тебя не проймешь, ледяной Уильям!
Вот это тоже показалось мне смутно знакомым, но откуда? Я чуть не прозевала ответ собеседника.
УИЛЬЯМ. Эрик… я тебя понимаю, но (приблизительный перевод) не руби с плеча.
ЭРИК. Я и не собирался.
УИЛЬЯМ. Тогда я рад за тебя.
Тут заскрипела соседняя дверь, и мне пришлось быстро и беззвучно сделать ноги, благо я это умела. Кого же нашел шеф? Что для него значит этот человек?
Вопросы и вопросы, на которые нет ответов, но я невольно чувствовала, что почему-то успела очень к нему привязаться, хотя едва знала шефа Слингби. Он хороший человек, надежный начальник, внимательный патрон, неудивительно, что его уважают – не одна я ведь такая… ладно, пора приступать к выполнению задания.
Я спустилась на склад, дабы получить резервный амулет подчинения, замкнутый на меня – предстояло забрать Михаэлиса из камеры в свою квартиру. Демон законопослушный, неопасный, и почему он проштрафился и попался – загадка, волнующая всех.
Пройдя мимо портрета основателя нашего импровизированного ордена, жгучего индийского красавца Сомы Османа Кадара, всегда напоминавшего мне капитана Немо, я задумалась. А что, если он мог знать как Михаэлиса, так и Фантомхайва? Жили они примерно в одну эпоху, даром что организация создана не в конце XIX, а в начале ХХ века, разница тут невелика. Можно, по идее, перерыть архивы и составить собственное мнение.

В складе никого не было.
Стоя возле стола с амбарной книгой, я привычно озиралась по сторонам – у нас ведь чего только нет, а больше всего шикарного холодного оружия всех времен и народов, у меня же к нему просто роковая страсть. Многие пытаются меня урезонить глупым аргументом из разряда: «Алана, ты же девушка», но на меня ничто не действует.
Ой, глефа… к стене прислонена. Второй моей не менее роковой страстью всегда была японская культура, а их оружие легкое, самое дамское, так что изящную вещь я взяла без опаски, и та легла мне в руки удобно и уютно, словно так и надо. Да, у оружия, несомненно, есть собственная магия.
Я взмахнула для пробы, лезвие хищно сверкнуло, оно было как зеркало. Японский бог! Неужели оно заточено? Лучше руками не трогать.
- Осторожнее!
У шефа был такой голос, что я глефу тут же выронила – прекрасное оружие, звеня, покатилось к стене, к которой прежде было прислонено. Даже в полумраке было видно, как бледный как смерть Эрик оперся о косяк, держась за сердце.
- Ты… ты же чуть… чуть не покалечилась! – выдохнул он.
Да какое там, я бы ее удержала, ведь эта штука даже легче бастарда, а уж этот красавец-меч я и то держала одной рукой, а глефу двумя. Я припрыжку подбежала к шефу.
- Вам плохо?
- А ты думала хорошо?! – заорал он.
Пришлось нырнуть в угол и затаиться, пока кладовщик не пришел.

В конце концов я получила на складе амулет подчинения (очень красивый рубиновый перстень в золотой оправе), расписалась за него у материально ответственного и отправилась к Михаэлису.
Вид демона меня просто поразил. Логично было бы предположить, что он огорчился пленению, что встретит меня жалким взглядом и не захочет разговаривать, но этот. С позволения сказать, господин сиял как медный таз. Если верить допросу – а соврать он не мог, цепочка придушила бы, - Себастьян оказался в вечном услужении у Сиэля Фантомхайва лишь потому, что его и некоего Клода Фаустуса (примечание: демон-паук, ныне мертв) обыграла демоница по имени Ханна (забыла фамилию), и в итоге Михаэлис не успел съесть своего контрактера, что автоматически сделало контракт бессрочным.
Что же мы имеем? Либо он решил отдохнуть, и с этой целью организовал у нас отсидку, либо плетет заговор, целью которого является сброшенное с шеи ярмо. Ловкач! Проколаться всего один раз за бессмертную жизнь, но через сотенку лет опять попробовать вывернуться? Судя по досье, это на него похоже.
- Пошли, - сняла я с демона наручники.
Черный красавец невозмутимо растер запястья.
- Куда же?
- Ко мне. Я твой личный неусыпный страж, так что ты теперь мой с потрохами.
- Мне чертовски повезло, - осклабился демон.
С Эриком я в тот день больше не встретилась, да он и сам, похоже, меня избегал после того. Как наорал в складе. Чего, спрашивается, так испугался?
Но куда больше меня интересовал вопрос кто такой тот Уильям.
Сплошные тайны…


НОВЫЙ ГОД.
Вот уже три дня минуло с тех пор, как я впервые пришла домой, сразу же получив дымящийся ужин почти что ресторанных стандартов. Еще у меня теперь всегда выстираны и выглажены тряпки, вечно чистые полы, шкафы и ковры и жутко довольная такой жизнью кошка.
А началось все просто – я опаздывала на работу (явление редкое, но неизбежное), вытаскивала из комода перчатки, как вдруг ящик провис, следующий за ним обрушился мне на ногу, шарфики и прочая дребедень разлетелись по полу. Нечего и говорить, сколь ласкова я была с проклятущим предметом мебели.
На шум пришел Себастьян.
- Мне починить это?
- Попытайся, - буркнула я, выскакивая из квартиры.
Бежать пришлось очень шустро, день тоже прошел как на кроссе, но когда я вернулась, несчастный комод был полностью отремонтирован, да мало того – ящики работали гораздо лучше, чем в день покупки и последующей сборки. Я вылупила глаза, начисто потеряв дар речи, а вот Себастьян только скромно улыбался.
С этого и началась у нас традиция практической эксплуатации в быту домашнего демона. Закончилась весна, прошло лето, проскочила осень – приближался новогодний корпоратив.

Я никогда не знала, почему так люблю снег, особенно когда он, пушистый и мягкий, лежит вдоль дорог и сверкает как россыпь алмазов в сете уличного фонаря, а сверху еще и падает либо белая крупка (это называют еще «мухами»), либо влажные, словно вата, хлопья. Снег всегда очень красив, особенно если этот снег новогодний, а легкий мороз не дает стыть обнаженным кистям, но так очищает воздух, что не хочется уже больше ничего, только дышать.
Таким и был тот вечер, но сначала было утро.
Я придирчиво рассматривала шоколадного цвета платье, которое было темнее моих волос, но не очень сильно; прямое и чуть блестящее, оно облегало меня как вторая кожа, оставляя на виду только белые плечи, а так вечерний наряд был целомудренно закрытым и длинным, хоть и с разрезами до колена. Сережки я подобрала в тон перстню, разве что кровавые рубины были чуть мельче, чем камень кольца.
Себастьян в смокинге встал сзади меня, рассматривая мои распущенные волосы, которые никогда не вились, но всегда были густыми и блестящими.
- Еще золотую цепочку, - вынес он вердикт, застегивая оную на моей шее.
- Отлично, а теперь пошли, - я уцепила демона под локоть.
Как удобно, когда в конторе есть гардеробная, и днем 31 декабря нормально работаешь в обычном костюме, а перед вечеринкой надеваешь вечерние туалеты. В лакированных туфлях на шпильке я почти не уступала ростом Михаэлису с его шестью футами, а ведь шпилька не очень большая, максимум сантиметров семь, не выше. Косметику я из принципа не употребляла в рабочее время, но сейчас подвела глаза и накрасила ресницы, а на губы положила небольшой слой темно-розовой помады.
Ребята уже почти все собрались в банкетном зале – старая традиция, введенная отцом-основателем, - кое-кто косился на пианино, словно жаждал классики. Себастьян ухмыльнулся и прошел к инструменту.
Когда зазвучала невесомая мелодия, я в момент опознала композицию., и… поплыла на волнах музыки. Как, скажите на милость, демоны умудряются создавать столь прекрасную музыку? Она дает ощущения то огромных крыльев за спиной, то резвого бега по дорожке из звезд, то поймавших твое тело ласковых вод океана, то стука земного сердца. Неудивительно, что многие почти добровольно идут в объятия искусителей.
«Я никого не заставлял», - и это оказалось правдой. Удивительное дело, неврущий демон.
Ребята зааплодировали.
- Алана? – раздался над ухом голос шефа.
Как Эрик умудрился подойти так беззвучно, я не знала, но поплатился он в момент: я так подскочила, что все содержимое моего бокала оказалось у Слингби на пиджаке. Повисла пауза, и я почувствовала, как предательски щиплет глаза. Не хватало еще расплакаться на глазах у всей конторы!
- Ну и питекантроп же я, - пробормотал Эрик, - прости, не хотел испугать.
Он утопал вон из зала, но вскоре появился в свежем костюме и как ни в чем не бывало, пригласил меня танцевать. Конфуз замяли.

Себастьян как раз надевал на меня шубу (роскошнейшая вещь из мутона цвета красного вина, с черным норковым воротником), когда в вестибюле появился Эрик.
- Вы что, уже домой?
Я поправила мех.
- Через час все будут уже пьяными, а Новый год вообще принято встречать в кругу семьи.
- А у меня нет семьи, - просто сказал шеф.
Я уронила сотовый, который как раз перекладывала в карман, но Себастьян поймал несчастную мобилку на лету. Да, бедный Эрик! Моя родня, хоть и в другом городе, но хоть жива и здорова, а каково ему? Набравшись наглости, я позвала патрона с собой, ведь, в конце концов, охотники тоже семья, а я чувствовала его как горячо любимого старшего брата.
В итоге мы строем шли по улице, любовались на снежные хлопья, рассказывали байки про Новый год и просто смеялись. Себастьян, как оказалось, был просто мастером таких злых шуточек, что их помнили потом ну очень долго.
Внезапно послышался рев мотора, из подворотни на полной скорости вылетел навороченный джип и устремился на нас. Эрик буквально выдернул меня из-под колес, а вот Себастьяну не повезло – от удара его буквально подбросило в воздух, позвоночник неестественно искривился, и, когда демон рухнул на дорожку, могло показаться, что в нем уже не осталось ничего живого. Мы подбежали, приподняли Михаэлиса, чтобы лишний раз убедиться, что он отрубился. Это какой же силы удар требуется, чтобы вырубить демона?
- Ты цела? - спросил Эрик.
Тут только я поняла, что нижний крючок шубы сломан — слишком поспешно шеф дернул меня в сторону, но именно это и позволило совершенно не пострадать, поэтому я лишь утвердительно кивнула, не отрывая глаз от его мужественного лица. Сейчас оно казалось каменным, а вот глаза, напротив, сверкали как два изумруда чистой воды.
И снова ощущение дежа вю, словно я видела (притом ни раз!) подобное выражение, и при этом совершенно его не пугалась. Следом за этом ощущением всплыло воспоминание о его улыбке, только совсем в другом месте и времени...
...Зимний парк, мы идем с ним плечом к плечу, на длинных черных ресницах Эрика налипли снежинки, и в который раз странно, что у блондина такие черные ресницы, да и брови тоже гораздо темнее волос. Он такой же — от строгого костюма до авангардной прически, - но и одновременно не такой — веселый, быстрый, стремительный, и не успела еще поселиться эта глуха тоска в глубине глаз.
- Алан...
Я тряхнула головой — дурацкое видение сразу же пропало. Пить надо меньше!
- Алана?
- Да ерунда какая-то померещилась, - объяснила я.
- Пошли отсюда.
Эрик с гримасой на лице взвалил демона на плечо, и мы отправились домой. Этот Новый год мы все же отметили вместе.

ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ.

Вспомнит ли меня
Он спустя годы или
Забудет совсем?
Только тогда пусть этот
День станет последним днем.
Мать Гидо Санси, 963 – 1010

Новогодние каникулы были учреждены совсем недавно, но уже успели стать самым веселым временем года, в этом я убеждалась неоднократно.
Однако кончались они, по субъективному ощущению, слишком быстро, и в первый же рабочий день после них я была вынуждена по уши закопаться в родном и любимом архиве, ища, какие именно хроники направить на реставрацию (все-таки сто лет не шутка, могут быть фатальные повреждения). Эрик, правда, разрешил припахать Себастьяна, и сейчас на верхние полки лазал демон, которому для этого и стремянка не нужна, а я сидела за столом, изучая индекс.
- Мисс…
Ох, не отучу его так меня называть на людях!
- Чего? Нашел что-то?
- Да, этого дела нет в реестре.
- Слезь и покажи!
Фолиант оказался достаточно пухлым, и сразу было видно, что он едва ли не древнее наших хроник; раскрыв, я увидела заголовок – по-русски между прочим! – «Дело о тысячи душ». Интересное, однако, кино!
Я начала вчитываться.
Легенды о синигами (богах смерти), собирающих души, до нас доходили, но большинство считали их искусной и искусственно сфабрикованной мистификацией, но никак не правдой. Стремление людей верить в загробную жизнь наши ребята объясняли лишь инстинктивным нежеланием уйти навсегда и бесследно исчезнуть при этом, однако косвенные факты говорили о том, что реинкарнация еще как возможна. Отрицать вероятность так называемой послежизни тоже не получалось.
Мое любопытство достигло предела. Поэтому я, забыв обо всем на свете, принялась читать фолиант.

Примечание: в архиве имеется: а) краткие данные о синигами; б) досье на виконта Друитта, написанное г-ном Агни; в) материалы о сущности шипа смерти (неподтвержденные).

Было ощущение, что в руках у меня захватывающий приключенческий роман-детектив с кучей неизвестных и пикантными элементами мелодрамы. Много чего крутилось вокруг Фантомхайва, дела о маньяке и, как ни странно, изначально упомянутые вскользь жнецы смерти (синоним определения синигами, называемых также богами смерти) затем тоже пошли на активные действия. Причиной оказался некий Алан Хамфриз, инфицированный шипом смерти, который медленно и мучительно убивал несчастного.
Фотография этого самого Алана привела к тому, что я расчувствовалась, а в глазах защипало отнюдь не от пыли – я была вынуждена прерваться, чтобы высморкаться, а заодно отложила тракта в сторону, пока его не испортили мокрые пятна. Бедняжка такой нежный и очаровательный, его так жаль… пусть и было се это сто лет тому назад.
Собственно, я довольно неплохо могу угадывать характер человека по фотографии, а этот Алан был виден как на ладони: тихий застенчивый ангелочек, гипертрофированно правдив и честен, ласков как котенок – вдвойне обидно, что погибло такое прелестное существо (нельзя же назвать жнеца смерти человеком). Немного придя в себя, я опять взяла книгу, перелистнула страницу, и почувствовала, как мои глаза лезут на лоб, ибо с фотографической карточки конца XIX века на меня смотрел шеф собственной персоной. Какой-то бред!
Нет, увы, под фотографией значилось «диспетчер Эрик Слингби, департамент жнецов Лондона». Так, а вот об этом лучше не болтать где попало, Себастьян не протреплеться, я знаю… дальше… еще замеченные в деле, тоже жнецы.
Уильям Т. Спирс – красиво лицо казалось застывшим, взгляд сковывал льдом… уж ни с этим ли Уильямом беседовал тогда Эрик?
Грелль Сатклифф… да уж, я бы решила, что это достаточно молодая и весьма прелестная девица, но ты посмотри, это, оказывается, парень. В наше время ничем подобным народ не удивишь, подумаешь, очередной мальчик-гей, но тогда-то это явно был шок…
Рональд Нокс – вот этот парень был мне чем-то неуловимо знаком, да и лицо такое приятное, открытое… наверное, у него всеселый звонкий голос, и он любит много улыбаться…
Ну и фантазии у меня!
Закрыв книгу, я велела Себастьяну вернуть ее на место, как потом выяснилось, зря – том на следующий же день таинственно исчез, словно его никогда и не было в архиве.

Рабочая гипотеза №1.
Поскольку существование синигами так и не доказано, можно считать произошедшее очередной мистификацией, призванной дизориентировать аналитиков, пустив их по ложному следу и отвлекая тем самым от демонов.
В этом случае логично предположить, что некие демоны создали фальшивые трактаты дабы заставить нас прекратить слежку непосредственно за ними.

Рабочая гипотеза №2.
Опровергая первый вариант, принимая точку зрения о существовании самих жнецов и их легендарной библиотеки, вывод: том подсунули с целью обратить на него наше внимания, но окончательная цель сего деяния не ясна.

Опровергнуть гипотезы - произошедшее не более, чем чья-то хулиганская выходка.
Ведется служебное расследование.

СУТКИ СПУСТЯ.

Мне часто снятся сны.
Цветные, сюжетные, порой до ужаса логичные сновидения мои давно уже снискали мне славу сновидицы – человека, который во время сна как бы путешествует в параллельных мирах, видит иные реальности и может принести послания из них. Ну, не скажу, чтобы я часто что-либо предсказывала, но порой бывает и такое, так что приснившийся разговор меня не удивил, но содержание его нужно бы записать детально и дословно – это случилось, скорее всего, не просто так.
В моей любимой книге Ирины Ясиновской есть пепельные равнины, вот примерно такие равнины мне и приснились пару раз, но теперь, пройдя их, я оказалась на железнодорожной станции моего детства (потом я часто вспоминала ее, читая «Пикник на обочине», уж очень много ярких ассоциаций). Чуть придерживая легкую, почти прозрачную юбку, по цвету напоминающую сирень, я, осторожно ступая босыми ногами по старым, рассохшимся ступеням, поднялась на мост, словно собираясь провожать поезда, как делала это будучи ребенком – маленькая, я часто поднималась сюда махать электричкам на прощание, и все казалось мне, что мчат они в сказочную страну с хрустальным озером, воздушным замком и белыми конями.
Словом, это место во сне довольно личное, и я удивилась, когда на мосту появился кто-то еще, а точнее, появился сначала на перроне – совсем миниатюрная с высоты фигурка в коричневом костюме столь любимого мною шоколадного оттенка. Кто же это? Я решила привлечь его внимания и запела с детства знакомые слова:
- Сядь в любой поезд, будь ты как ветер
И не заботься ты о билете
Листик зеленый сожми ты в ладони –
Прошлое больше тебя не догонит…
Фигурка медленно начала подниматься по мосту, и теперь я смогла разглядеть таинственного незнакомца, которым оказался хрупкий юноша с каштановыми волосами, деловой костюм и начищенные туфли только подчеркивали утонченность его черт и фарфоровую белизну кожи, поблескивающие очки тоже не могли придать строгости, но главное было не в этом, а в том, что я его узнала. Алан Хамфриз, упомянутый в исчезнувшем из нашего архива деле.
- А что, если я хотел бы сам догнать свое прошлое? – очень тихо, потупив взор.
Голос был таким нежным, но, несомненно, мужским, а, когда он подошел ближе, оказалось, что я и без туфель выше ростом, пусть и всего лишь на несколько сантиметров, но тем не менее. Тоскующие зеленые глаза, почти такие же, как у Эрика, почти как у меня самой.
- Прости меня, - все так же тихо.
- За что?
Он присел на мост, причем не на периллу, а именно на мост, и мне не оставалось ничего другого, как только сесть рядом, подобрав колени к груди, в результате чего длинная юбка полностью скрыла ноги. Только тут я заметила, что волосы у меня распущены и почти закрывают вырез платья, а ведь перед сном я всегда заплетаю из в косу. Что еще будет необычного?
Алан начал рассказывать о себе.
Да, он и правда синигами, он был диспетчером («Как это был? Почему в прошедшем времени?», - замелькало в голове), и его действительно инфицировал шип смерти (данные архива подтвердились), и дело, прочитанное мною, донесено почти без искажений (такое не придумаешь, есть вероятность, что все там правда).
- А когда я понял, что нет спасения, - монотонно произнес он, - я… Эрику на косу…
- Ты погиб! – ахнула я.
- Да, - он закрыл глаза, - подставился. Не мог терпеть больше, это ужасно… но потом понял, что оказался привязан к этому миру, стал призраком. Я сто лет ждал тебя, точнее, такого человека, как ты, с твоими способностями и гибким мышление. И я.., - он замолчал.
- Вселился в меня? – уточнила я. – То есть, я двоедушница вот уже почти двенадцать лет? И это ты попросил меня сменить имя?
- Прости, - прошептал Алан.
Может ли призрак плакать? Молодой мужчина, сидящий сейчас рядом со мной, самым натуральным образом глотал слезы, поэтому я поступила логично – сгребла его у объятия, прижала к себе, позволила уткнуться в плечо. Простить его? Разве будешь ругать кого-либо за то, что ему страшно и одиноко? Бедный, бедный, как мне его жаль, ведь нет ничего ценнее жизни…
Я тихо спросила, сильно ли он хотел жить, и получила ответ – да, очень хотел, очень боялся умирать, но от шипа нет спасения, и тот, рано или поздно, прикончил бы его… но как некрасиво вышло с Эриком…
- Слушай, а ревоплощение? – осенило меня.
- Что? – поразился он.
А у меня уже созрел черновой вариант плана по поводу того, как можно сделать так, чтобы Алан снова был живым, он же не человек, а жнец, тут должно быть проще. Только надо подключить Эрика и Риши – потомка принца Сомы, он то ли правнук, то ли праправнук нашего основателя – общими усилиями мы сможем сообразить что-нибудь по магическим трактатам.
Запинаясь, я изложила это вслух; у бедного Алана чуть глаза на лоб не полезли, но затем он загорелся безумной надеждой, от радости даже поцеловал меня… и нас прервал мой трижды проклятый будильник, который я едва не оприходовала об стену.

На пробег до рабочего места, как всегда, хватило получаса, а затем я, не заходя в вой офис, снесла дверь кабинета Эрика и с порога заявила:
- Я все знаю, он говорил со мной!
Это надо было видеть!
Шеф подорвался с кресла, дыша как астматик, подскочил ко мне, без слов сгреб у объятия, уткнувшись в плечо, и форменным образом разрыдался. Я торопливо принялась рассказывать свой сон – без деталей, просто сухие факты, упомянув, как сильно он сожалеет, что причинил боль самому близкому живому существу. Эрик все это время беззвучно рыдал, не выпуская меня из рук.
Когда я дошла до индийской теории реинкарнации и того, как ее можно использовать, слезы Слингби высохли как по команде.
- Ты уверена?
- Как сказать, но многие думают, что Сома и Риши – одно лицо, а у нас есть способ это проверить.
- Как?
Вот тут-т я и выдала, что накопала по Михаэлису: принц Сома Осман Кадар и граф Сиэль Фантомхайв были добрыми друзьями, и если Риши действительно инкарнация своего предка, он легко узнает Себастьяна. Как раз весной Риши и его близкий друг будут в Москве, и, если моя догадка подтвердится, они смогут помочь нам в изучении этого вопроса.
Эрик моментально ухватился за мысль, страшно ею загоревшись, пообещал проверить все по своим каналам, а я решила попробовать наладить связь с Аланом в бодрствующем состоянии – это тоже могло нам пригодиться.
Желание помочь им нарастало с каждой минутой.

ПОЗЖЕ.
События развивались весьма интересно.
Мы с Себастьяном спешили на встречу с господином Риши (по правде говоря, он придет не один, а со своим лучшим другом, которого зовут Нил и которого лично я сразу заподозрила в том, что он – Агни), когда из-за угла опять неожиданно – для меня – вылетел навороченный джип. Скажу честно, в марках машин сроду не разбиралась, а когда такая образина летит на тебя, хочется только засветить по бамперу.
Именно это Себастьян и сделал. Ногой.
Результат превзошел все ожидания: джип встал как вкопанный, передок погнулся, сработала подушка безопасности, а затем из-под нее раздались сдавленные матюги.
- Не выражайтесь при даме! – Себастьян вырвал дверь.
Из салона был за шиворот извлечен хрупкий синеглазый юноша, сквернословящий так, что за ним стоило записывать, но меня беспокоило не это – по приметам этот красавчик был схож с Сиэлем Фантомхайвом, а то, как с ним при этом обращался Себастьян, наводило на мысли, что я недалека от истины. Что же выходит?

Примечание: предварительные, ныне проверенные данные утверждают, что демон по имени Сиэль Фантомхайв (бывший граф) действительно на момент инцидента находился на территории города неподалеку от штаб-квартиры ордена охотников за демонами.

Я смотрела на этих двоих очень внимательно, и потому внезапная догадка едва не сразила наповал, я даже была вынуждена заткнуть рот, чтобы не захохотать в голос. Вот почему Себастьян попался – ему нужно было, посредством амулет, навсегда разорвать контракт с «сюзереном», ведь тот стал вечен благодаря последнему приказу. Наши любимые цепочки действуют четко, обрывая все предыдущие связи, а, следовательно, если я сниму ее с отбывшего срок и весьма законопослушного демона, тот станет свободен.
- Дай ты ему по шее, - посоветовала я.
- Как можно при даме?
- Себастьян, я прика.., - но на этом месте бывший дворецкий попросту заткнул ему рот.
- Извините его, моя леди.
- Мууу!!!! – возмутился Сиэль.
Я не выдержала и заржала, сев в сугроб и силясь остановиться. Вот же комики, не сказать еще хужей! Хм… хотя, кто ж их знает? Возможно, верно и второе определение, вертящееся сейчас на языке.
- Се… Се.., - попыталась выговорить я сквозь хохот.
- Себастьян, - услужливо подсказал демон.
- Эт… чо…? Ха-ха-ха!!!
- Что происходит? – «перевел» бывший дворецкий. – Разрешите представить вам моего последнего хозяина, Сиэля Фантомхайва.
«Кличка Граф», - вспомнила я наши архивы и зашлась еще громче. Сиэль такую рожу скривил, что захотелось плюнуть через левое плечо, даже если кто-то идет слева. Ух на что я не боюсь демонов, да еще и вооруженная амулетом, но такое приснится – топором не отмашешься.
Отсмеявшись, я приняла руку Себастьяна, выбираясь из сугроба (демон еще и заботливо отряхнул), затем коснулась перстня.
- Ну-ка, нагнись!
Михаэлис послушно наклонился так, что не только до шеи, до головы можно было достать, чем я воспользовалась, поцеловав его в макушечку прежде, чем сняла цепочку. Демон выпрямился, глаза загорелись, на губах зазмеилась улыбка… и тут же пропала, так как оба мы в тот момент услышали Алана: «Не смей!»; искуситель был вынужден отступить под натиском жнеца, но вряд ли он вообще хотел мне зла, хотя и слишком фантастично звучит словосочетание «порядочный демон».

Заметка на полях: как не парадоксально, а Себастьян и правда порядочный.

Сколько не пыжился Сиэль, Себастьян его больше не слушал, а я все еще наблюдала картину маслом «демон в игноре, демон торжествующий*, пока эти двое по какой-то неясной мне причине не хотели отсюда уходить. Когда пошли упреки, все стало окончательно ясно – моя догадка насчет них верна.
- Кхе-кхе… хлопцы, я вам не мешаю?
- Нет!! – хором.
Ой, влипла! Похоже, им до зарезу нужны зрители!
- Только не деритесь, а я на снежку посижу.
- Девушкам вредно, - возразил Себастьян.
После этого демоны начали еще ожесточоннее ругаться, но на сей раз по-английски, так что я понимала с пятого на десятое, в основном угадывая по интонации. Мдааа… Голос Алана в моей голове посоветовал не смотреть и не слушать подобные непотребства, но я ответила мысленно, что в наш век таким уже никого не удивишь, я привыкшая, хотя это и не значит, что я в восторге, скорее наоборот. Алан замолчал, но, видимо, тоже прислушивался.
- Ты теперь на мня плюнешь! – кричал Сиэль. – То контракт, а сейчас…
И – вот чего мы с Себастьяном, похоже, не ожидали оба! – слезы в два ручья. Ё-моё, первый раз вижу ревущего демона… и демона, его обнимающего, тоже.
- Мальчики, это прелестно, но я уже опаздываю.
Сделав этим двоим ручкой, я уперлась на встречу, а они пусть хоть весь день разбираются, если делать нечего, их карма уже свершилась.
Моя карма влекла меня вперед, навстречу неизбежному.

Распечатка диктофонной записи, сделанной во время полета в Индию, в храм Кали, хозяйка дневника погружена в гипнотический сон, диалог происходит между Эриком Слингби и Аланом Хамфризом.

ЭРИК. Алан, ты слышишь меня?
АЛАН (тихо) Слышу…
ЭРИК (пауза, звук сдерживаемого рыдания) Нашел… все-таки нашел.
АЛАН (также тихо): Прости меня…
ЭРИК (на пару октав выше) О чем ты говоришь?! Я искал тебя сто лет, сейчас важно только то, что нашел
АЛАН (чуть громче) Я пытался сам дать тебе знак, но смог только через эту бедную девочку… А вдруг бы она испугалась? Вдруг не стала бы доверять? Я поступил с ней очень некрасиво…
ЭРИК. Да она простит, она же такая замечательная! Она мне сочувствует.
АЛАН (удивленно) А ты считаешь, что тебя нельзя любить?
(длинная пауза, в которую слышно учащенное дыхание и еще какой-то звук, похожий на плач)
АЛАН. Эрик, ты плачешь? Как жалко, что я не могу сейчас увидеть тебя, ведь тело спит.
ЭРИК. Ничего… скоро… (поперхнулся)
АЛАН. Да, теперь уже очень скоро, ты ждал несоизмеримо больше, и все по моей вине… (тихие всхлипы) я… больше не мог… (громче и отчаяннее) не мог это терпеть!
ЭРИК. Алан! Алан, не плач.
АЛАН. А теперь ее мучить приходится… невинное создание…
(длительная пауза)
ЭРИК. Алан, говори со мной, так будет легче.
АЛАН. Ты гладь, гладь, ей приятно будет.
ЭРИК. Такие мягкие волосы, просто текут сквозь пальцы… почти как твои.
АЛАН. Ты не забыл…
ЭРИК. Ну конечно. Пусть ты уже давно перестал быть моим учеником, что это изменило? Я всегда буду защищать тебя.
АЛАН. С тобой ничего не страшно.
ЭРИК (всхлип) Я… не справился тогда… но клянусь, так больше не будет.
АЛАН. Но ты сейчас прекрасно справился, ты же нашел меня.
ЭРИК. Да. Ее глаза, ее имя… я начал догадываться в первый же день…
АЛАН. Я не сомневался в тебе.
(длительная пауза, шорохи, звук тихого, спокойного дыхания)
АЛАН. Эрик…
ЭРИК. Что, Алан?
АЛАН. Мы ей должны, особенно я.
ЭРИК. Разумеется, а потому не бросим.
АЛАН. Не бросим.
Конец распечатки диктофонной записи, дальнейшее не представляет интереса.

ФИНАЛЬНАЯ ЗАПИСЬ.
Когда я очнулась, стало ясно, что я нахожусь в своей же собственной комнате; шторы были опущены, но я все равно чувствовала, что лежу на нераскрытой постели, и что тело затекло так, что дальше некуда. Я собралась было уже позвать – на удачу – того, кто еще тут находился, но тут в нише вспыхнул ночник, и я различила силуэт Эрика.
- Как голова?
- Дурная, - честно призналась я, все же умудрившись сесть, - хорошо хотя язык ворочается.
- Ты спала почти сутки, - он протянул мне чашку травяного чая, - но это хорошо.
Ага, великолепно! Надо срочно подвигаться, чтобы туман прошел… мамочки, мне же сегодня двадцать семь! С такими встрясками про все забудешь, даже как тебя зовут… хе, и как меня теперь зовут? Вернуть ли мне настоящее имя или оставить на память нынешнее паспортное?
Потряся головой, дурацкие мысли удалось вытряхнуть, но самая главная все-таки осталась.
- А он где?
Называть имена просто не было необходимости.
- Спит…
Очевидно, Эрик тоже боялся произнести имя вслух.
Он фактически поднял меня с кровати и обхватил за талию, дабы я не упала, а потом провели в кухню, к накрытому столу. Глаза так и полезли на лоб: запомнил! Видимо, читая биографию и личное дело, шеф Слингби вовремя заметил дату рождения. Сюрприз, что скрывать, весьма приятный.
Из колонок раздалось:
- Я узнаю когда-то, наверно,
Что уйти до безумного сложно…
Можешь быть ты прелестной и скверной,
Но тебя не любить невозможно.
И откуда Эрик знает, что я люблю «Рок-острова»? Группа прекрасна, но помнят ее – что не редкость – только поклонники, потому что эти тексты надо слушать, а над песнями надо думать. Основная масса людей просто тупо дрыгает ногами под музыку.
Я поймала себя на том, что положила руку ему на плечо, а через секунду мы уже танцевали.
- Спасибо тебе, маленькая…
Я скривилась в усмешке: тоже мне, маленькая, больше четверти века прожила, да и ростом лишь на голову ниже него… хотя, если вспомнить, сколько живет этот красивый и обаятельный жнец смерти, то я, скорее всего, для него и правда маленькая. Похоже, Алан был лет на десять младше меня, когда стал одним из них, либо он просто такой хорошенький, что возраст был не властен.
Откинув голову, я посмотрела высокому жнецу в глаза, пытаясь угадать, какими они когда-то были. Вот так чудо! Раньше грустные и потухшие, теперь они светились как в том мимолетном воспоминании.
- Мы уходим, давай прощаться.
Да, ожидать другого было бы глупо.
- Ну хоть на день задержитесь.
- Да, милая, - Эрик провел рукой по моей щеке, - до полуночи.
- А потом карета превратится в тыкву, - невесело продолжила я.
Он посмеялся через комок в горле.
Именно в этот момент открылась дверь, ведущая на кухню из комнаты, и на пороге появился тот, чье имя мы пока так и не решились назвать вслух. Он был одет просто, всего лишь в банальные бледно-голубые джинсы и белую футболку, но это странным образом придавало облику хрупкого красавца гармонии, словно деловой костюм так и не смог сделать диспетчера Алана Хамфриза более мужественным. Мы замерли, Эрик судорожно сглотнул.
- Алан…
Оба наших голоса прозвучали как-то несмело, словно мы не были уверены в том, что вообще хотим сказать.
Он улыбнулся в ответ, на щеках появились ямочки. Какое же удивительно обаятельное живое существо… хм, как же правильно? Юноша? Парень? Молодой человек? Человеком ни он, ни Эрик все же не являются.
Я сделала шаг навстречу Алану, теперь мы стояли друг против друга.
- Спасибо тебе, - нарушил он молчание первым.
Какой все-таки нежный голос, только в любви признаваться да серенады петь; при этой мысли я сдавленно хихикнула, что само по себе было ужасно глупо.
- Ты когда перестанешь благодарить? Я ведь не сделала ничего особенного…
Было жутко любопытно, что же сделали в храме Кали жрецы-брахманы, но Эрик еще ранее меня предупредил, что смертные не должны этого знать, достаточно того, что ритуал этот возможен только для жнецов смерти, обычный человек должен пройти в таком случае целую цепь перевоплощений.
В любом случае, я была очень рада за них обоих, поэтому, повинуясь неудержимому внутреннему порыву, шагнула вперед и крепко обняла Алана, понимая, что не хочу его отпускать, и не только потому, что он меня слишком хорошо знает. Изучил он меня или нет, не имело значения, важно то, что я к нему успела привязаться, и довольно сильно, словно нашла потерянного когда-то братика.
Вдруг нас двоих обнял Эрик, и время словно остановилось.
Я чувствовала себя странно, хотя и понимала, что они теперь мои друзья, и что впереди много хорошего, хотя и придется привыкать к новому шефу. Главное – они меня не забудут, будут заглядывать в гости.

ПРИМЕЧАНИЕ АРХИВАРИУСА.
Данные дневниковые записи приобщены к делу №хххх от хх.хх.20хх года под кодовым названием «Разрыв контроля, практика реинкарнации». Копия находится в личном деле агента NN, оригинал записей на руках.

@темы: Alan Humphries, Eric Slingby, fanfiction